Клетчатая зебра
Шрифт:
Когда Лидочке исполнилось четырнадцать, Галина неожиданно приобрела кооперативную трехкомнатную квартиру, и повзрослевшая дочь решила, что кумира миллионов и ее мать связывают узы более крепкие, чем отношения хозяина и служанки. Кое-кто из подростков, сделав подобное открытие, мог устроить истерику, но Лидочка любила маму и обладала покладистым характером. Она подумала, что мама имеет полное право иметь личную жизнь. И Лида только выиграла в сложившейся ситуации, они теперь не нищие.
В общем, Лидочка была вполне счастлива, картину портила лишь Вера. У пригретой из милости сиротки оказался на
– Простите меня! Люблю вас, не знаю, как это получилось! Я ведь без родителей мучаюсь!
Самым удивительным было то, что Галя, строгая по отношению к Лиде, прощала Вере абсолютно все, не наказывала ее, а… жалела. Лиде поведение матери казалось несправедливым, и однажды она высказала ей свое мнение в лицо.
Галина нахмурилась.
– Вера – сирота, не дай бог тебе пережить то, что довелось ей в детстве.
Лида устыдилась и стала уступать Вере во всем. В результате, когда девочки сдали выпускные экзамены, Вера ощущала себя царицей, а Лида – Золушкой.
Вот такая сказка о мачехе наоборот.
Лидочка получила хороший аттестат и поступила в институт, а Вера, которой из жалости поставили тройки, осела дома.
В июле умерла Галина, перед смертью она позвала к себе Лиду и открыла ей тайну. Вера – дочь ее сестры, которая сидит в тюрьме. Девочка поняла, что после осуждения матери попадет в приют, позвонила тетке и попросила взять ее к себе.
– И ты согласилась! – ахнула Лида.
Галя тяжело вздохнула.
– Дослушай меня. Вера знала, что у мамы есть тайник, в котором хранится много денег и кое-какое золото. Милиция при обыске не нашла захоронку, да она и находилась не в доме. Преступница, естественно, молчала о «золотом запасе». Вера предложила мне взять накопленное и за это удочерить ее.
– Вот откуда у нас новая квартира, новые вещи и поездки на море, – оторопела Лида. – А я думала, это актер такой щедрый.
– Все так полагали, – улыбнулась Галина, – да только он жаднее скупого. Я на него за копейки пахала, для того чтобы вопросов не возникало, откуда деньги. И была очень осторожна, расходовала средства постепенно. Доченька, не бросай Веру, помоги ей во всем. Мы много лет хорошо жили на ее деньги, ты обязана Вере!
Дочь возразила:
– Мамочка, но Вера получила то, что хотела. Она живет у нас, ты ее ни разу не обидела, всегда лучший кусочек подсовывала, никогда не ругала.
– Я лежу в хорошей больнице, – напомнила Галя, – не в палате на двенадцать человек, и похоронят меня тоже на средства Веры. Поклянись, что всегда будешь ей помогать, мы растратили чужой капитал.
И Лидочка дала ей клятву, что не оставит сестру.
После похорон Вера спросила:
– Наверное, тетя Галя рассказала тебе про деньги? Они заканчиваются, совсем мало осталось. Я хочу учиться в институте, давай поменяемся
Услышав последние слова подруги, я ахнула. Вера снова встала и пошла к камину.
– И ты согласилась! – подскочила я. – Совершила такую глупость!
Верочка (язык не поворачивался назвать ее Лидой) грустно улыбнулась.
– Мне тогда должно было исполниться восемнадцать. Какой ум в такие-то годы? Я рассудила просто: Вере никогда не поступить в вуз, а я дала маме клятву, пообещала не бросать сестру. Я же смогу попасть в университет на следующий год. Ну буду Верой, а не Лидой Горелик, и что?
– А как вам удалось обмануть знакомых? – недоумевала я.
Вера пожала плечами.
– Разменяли трешку на две однушки, перебрались на другой конец Москвы, никогда не общались с бывшими одноклассниками, все наши подруги из института. Все оказалось очень просто.
– Цыганка! – воскликнула я. – Вот почему ты на всю жизнь запомнила встречу с гадалкой!
Верочка зябко поежилась и присела на скамеечку у печи.
– Очень я тогда испугалась. Просто для смеха протянула женщине руку, а та как завела: «Живешь чужой жизнью, верни свою. Вижу несчастье и смерть, но они должны достаться не тебе…» Я прямо окаменела! Слава богу, вы подошли, и предсказательница убежала. Она с меня денег не взяла, и от этого мне только страшнее стало.
Я еще раз уточнила:
– Значит, ты Лида Горелик?
– Да, – кивнула подруга.
– А Лида – Вера? То есть Алена?
– Верно.
– Расторопная девочка, – прошептала я. – В десять лет сумела ловко сориентироваться, купила себе семью за деньги, спрятанные родителями. Интересно, откуда у Фурыкиных богатство?
– Это останется тайной, – так же тихо ответила Вера, – но, думаю, Алексей Фурыкин брал большие взятки.
– И ты не знала про то, что он сексуальный маньяк? – не успокаивалась я.
– Нет, мама ничего о той истории мне не говорила. Она даже не намекнула, что Вера моя двоюродная сестра. А ведь многие отмечали, что мы похожи внешне.
– И шрам! У тебя он есть, а у настоящей Веры нет! – занервничала я.
– У нее на запястье была еле-еле видная отметина. – Подруга слабо улыбнулась. – А мой рубец… На маминых поминках меня сестра случайно хлебным ножом полоснула. Кровищи было! Но к врачу мы не поехали, кое-как сами бинтами замотали. В общем, заросла рана плохо. Сейчас-то я понимаю: Вера уже тогда задумала стать Лидой Горелик, а значит, надо было и мне шрам сделать. Так что не случайно она по моей руке чиркнула.
– Она тебя ненавидела! – закричала я. – Жила с вами, отдала деньги, но завидовала двоюродной сестре, у которой такая замечательная мама. Лида потом развела тебя с Юрой, приставала к Андрею Савельеву. Господи, она и не предполагала, что он брат одной из жертв Алексея Фурыкина. Если бы ты не поменялась с ней документами…
Я прикусила язык.
– Ира была бы жива, – закончила за меня Верочка. – Вот так глупость, совершенная в юности, оборачивается через много лет трагедией.
Я бросилась к подруге: