Клей
Шрифт:
Потом она повернулась ко мне и говорит:
– Поговори с Эндрю, Терри, он такой хороший парень. Он один из самых красивых мужчин, которых я когда-либо видела. У него такие замечательные глаза. Как два озера любви, хочется просто нырнуть в них. – И она обхватила себя руками, как будто сейчас прямо кончит, бля, всего-то подумав о безумных зенках упоротого в кашу Голли. Охуенные должны быть таблы.
Карл схватил меня за руку:
– Послушай, Тер, я играю через минуту, найди его и проследи, чтоб он больше ни во что не ввязывался. Марк сказал, что на входе были какие-то заморочки...
– …
Пора сваливать.
– Ладно, – кивнул я, чмокнул её в тощую щёчку, ущипнул за задницу и удалился.
Я обернулся, она прилипла как банный лист к Юарту, который пробирается на сцену к вертушкам.
Народу, правда, битком. Я думал найти Голли в чилл-ауте, но там его не оказалось. Тут вижу – шатается по танцполу, распугивая юных рейверов с их отъехавшими улыбочками. Я прямиком к нему.
– Голли!
Состояние у него – пиздец. Обнаружив меня в поле зрения, он встал на месте, но продолжал раскачиваться из стороны в сторону, как фанерный шкаф из дешёвого гарнитура. Как я понял, этот мудак попытался протащить Уайли, но Марк на входе не пустил его ни под каким предлогом. Уайли давай выступать, и его девчонке пришлось отвезти его домой.
Сам Голли притащился с какой-то замарашкой, которой, впрочем, разок присунуть можно было бы. Есть у них нечто общее – от обоих несёт, как от законченных наркотов. С тех пор как я видел его вчера ночью у Алека, он, видно, и дома-то не был. Я попытался заговорить с ним, но он не в состоянии поддержать нить. Не знаю, о чём Марк думал, когда его пропустил, пусть он и друг Карла.
– Ну и какие планы, дружище? – спрашиваю. Я чувствую ту же бессильную ярость, что, должно быть, испытывала Гейл, и теперь я могу её понять.
– «Хибз»… в Данди… Рэба Биррелла прижали... не говори Билли… – помямлил Голли.
– Прижали? Рэба?
Голли кивнул. Тёлка висит на нём, смотрит на меня и лыбится. Она не обсаженная, таблами уделалась по самое не хочу, как эта близняшка Брук.
– А Ларри порезал Фила, и нам пришлось везти его в больницу, – сказала она. – Только Мюриель и Ларри сюда не пустили, так ведь, Эндрю?
Я не стал обращать на неё внимания, взял Голли за уши и заставил посмотреть мне в глаза.
– Послушай, Эндрю, что значит прижали? Копы замели или пацаны отметелили?
– Копы, он ёбнул какого-то пацана…
Где бы это записать: Рэба Биррелла забрали. Я всегда считал, что он слишком ссыклив, чтобы копы его приняли, да ещё за уличную драку. Голли, правда, говорил, что на футболе он в первых рядах. Однако что сам Голли делает? Сначала идёт на футбол с бандой, а потом обсаживается в кал с Уайли и ему подобными. Это ж как вода и масло. Чувак совсем сбит с толку, а узнай он, что я объезжал его бывшую, лучше б ему не стало.
– Да ладно, не бери в голову, дружище, пойдём, присядешь там. – Я указал ему на чилл-аут.
– Мы пришли сюда потанцевать… – влезла тёлка, вытирая пот со лба.
Нет, только не с Голли, чувак еле на ногах стоит.
Голли промямлил что-то насчёт того, что хочет продать таблов. Я взял у него парочку и удалился, направившись поближе к сабвуферу. Пусть эта дурында за ним присматривает. На танцполе есть несколько сытнейших тёлок, но мне больше нравится знакомиться в пабах, чем в клубах. Громкая музыка не даёт раскрыться искусству беседы.
Есть одна, которая мне особенно нравится, настоящий итальянский стиль, первоклассная серия, потолочная модель. После того, что испробовал в Италии, я решил, что такого рода мясцо будет теперь пользоваться у меня повышенным спросом. Я вписался с тёлочками и на районе, и мне даже нравилось, но эта история с Гейл и Голли – слишком уж близко к дому.
Да-да, она сидела в баре. Я очень прикололся сразу, как только её засёк. Она выглядела просто охуенно: облегающая футболка, кожаные штаны. Прямые длинные волосы спадали на плечи, и это было так же круто, как, допустим, целая пинта лагера в её ручках. Вот она – чудо. И вот она направляется к везунчику Карлу Юарту, который стоит за вертушками и крутит пластинки. Я иду за ней.
– N-SIGN? N-SIGN – это ты? – спросила она снобским таким голоском.
Гадёныщ должен быть доволен, что стал диджеем.
– Да. – Он улыбнулся и уже собирался что-то добавить, как она выплеснула всю кружку прямо ему в харю.
– НАЦИСТСКИЙ УБЛЮДОК! – заорала она.
Карл в шоке. Стоит бессловесный, пивком обтекает. Ох как круто: Юарту наконец-то заткнули ебло!
Сестричка Брук разохалась и попыталась утешить Карла; стала бредить, на какой она была восхитительной волне и как всё обязательно кому-то нужно испортить, потом все столпились вокруг. Юарт с ума сходит от полнейшей, как ему кажется, несправедливости. Бедняжка, его понесло, он зарядил целую речь про себя и Топси о том, что это была всего лишь пьянка со старыми друзьями и дурацкими шутками, как медиа манипулирует сознанием, заманивает в ловушку, провоцирует, про свои драгоценные политические убеждения, либеральные ценности, социалистический путь.
Тёлка, однако, и слушать не желает, всё орёт на нашего слегка подмокшего мистера Юарта, а тому уже пришлось решать вопрос с пивом, которое пролилось на пласты и начало стекать на вертушки и усилитель. И он принялся яростно вытирать, используя свою футболку вместо тряпки, пока всё не закоротило.
Марк, один из охранников, подошёл к ней, её подружке и дебиловатому, чистенькому такому пацану, её, наверное, парню. Билли Биррелл тоже подтянулся, он всё видел и тут же прискакал.
Биррелл попытался объяснить девчонке, что им пора уходить, вежливо, как мне показалось, но дружок её забычил.
– Ты, бля, с кем тут разговариваешь? – И тон у него такой борзый, но это всё выебон, всё ради тёлок. Как бы он ни старался, студентишка из каждый поры сочится.
Биррелл на него ноль внимания, а девчонке сказал:
– Послушай, уходите по-хорошему.
Она давай на него орать, мол, и нацист он, и фашист, в общем, весь набор эпитетов, которыми студенты любят награждать окружающих обычно потому, что, впервые оказавшись вдали от дома, они обнаружили, что терпеть не могут своих родителей и ничего не могут с этим поделать.