Клеймо оборотня
Шрифт:
— Да, в медицинском центре, организованном церковью в Намибии, в Африке.
— Вот это плохо, — сказал Бауманн, удрученно качая головой. — Мы хотели поговорить с вами по одному очень важному, очень личному делу.
— Ну, я уверен, что пастор Бенке… — начал Невилл.
— Нет, нет, — быстро перебил его Бауманн, — нам нужно поговорить именно с вами, преподобный отец.
Мы слышали, что вы… ну, что вы свой парень, которому можно доверять и который сможет нам помочь. — Польстив Невиллу таким образом, Бауманн помолчал, словно обдумывая
— Джон, — сказала Луиза, — в общем-то, у нас нет времени.
Невилл взглянул на жену, а потом опять на молодых людей. «Он и, конечно, ничем не отличаются от этой шпаны, которая в последнее время доставляет всем столько хлопот, — подумал он, — но, может быть, они потянулись к церкви за помощью… В конце концов, именно с милосердия и начинается миссионерство, и для этого не нужно ездить за тридевять земель».
— Я думаю, мы сможем выкроить десять минут, Луиза, — сказал он.
Она начала было протестовать, однако он оборвал ее мягкой улыбкой и сказал:
— Я просто поведу машину немного быстрее, вот и все.
Бауманн и Хокинс поблагодарили его, вежливо кивнули его жене и отошли в сторону, терпеливо дожидаясь, пока пресвитер и его жена распрощаются со всеми прихожанами. Когда к ним подошел Луи Косгроув, председатель церковного Совета, Луиза внутренне напряглась, и от этого улыбка на ее лице получилась несколько натянутой. Невилл всегда вел себя чересчур почтительно и даже подобострастно с людьми, облеченным и властью, пусть даже самой незначительной. И эта черта его характера была ей тоже неприятна. Однако, пожимая руку Косгроуву, она упрекнула себя в недостойной мелочности.
На часах была почти половина второго, когда последний прихожанин покинул церковь и Невилл повернулся к молодым людям:
— Итак, чем могу быть полезен?
— Знаете, сэр, — произнес Бауманн, следя глазами за привратником, закрывавшим входные двери, — это очень личный разговор. Может быть, перейдем в другое место, где нам никто не помешает?
— Конечно, конечно, — с готовностью согласился Невилл. — Мой кабинет здесь напротив. — Он замолчал и улыбнулся. — Впрочем, теперь это уже не мой кабинет, но ничего, пусть послужит мне в последний раз. Пожалуйста, следуйте за мной.
Хокинс повернулся к Луизе и, очень похоже изобразив крайнюю степень отчаяния, обратился к ней печальным дрожащим голосом:
— Мэм, а вы разве не пойдете? Я думаю, вы бы здорово помогли.
— Утешительство — это профессия моего мужа, — сказала она, стараясь не выдать своей настороженности. — Я не знаю ваших проблем и вряд ли смогу что-либо посоветовать.
— Пожалуйста, леди, — заныл Хокинс, — мы не знаем, куда еще обратиться. У меня несчастье, леди, такое несчастье? Пожалуйста, выслушайте нас. Пожалуйста, леди.
Желание помочь боролось в ней с чувством интуитивного недоверия к этим двум парням, и наконец она сказала:
—
— Спасибо, леди, — Хокинс облегченно вздохнул, — большое спасибо.
Они все пошли за Невиллом к двери с левой стороны аналоя. Войдя в комнату и закрыв дверь, Невилл спросил:
— Ну, так в чем проблема?
Он не шевельнулся, когда его жена подошла к двери и чуть приоткрыла ее. Она встала за спиной мужа, сложив руки на груди и с подозрением глядя на молодых людей.
Начал Хокинс:
— Знаете, мы служим в Центре Халлтек в Маннеринге.
— Странно, — сказала Луиза, — последние несколько лет я работала там сестрой и ни разу не встречалась с вами. Иначе бы я вас наверняка запомнила.
— Мы работаем по ночам и в выходные, — объяснил Хокинс.
Она покачала головой:
— По ночам и в выходные Центр закрыт.
Бауманн медленно подошел к двери, и плотно закрыв, привалился к ней спиной:
— Для нас, — усмехнулся он, — Центр открыт тогда, когда мы этого пожелаем.
Он заблокировал дверь, это было очевидно, к тому же его манеры и неожиданная смена интонаций испугали ее:
— Что происходит? — потребовала она. — Что вам нужно?
— Нам нужно, чтобы вы поехали сейчас с нами в Центр, — сказал Бауманн.
Невилл громко сглотнул.
— Но у нас с-самолет… Н-нам н-нужно лететь… — проговорил он, запинаясь.
— Нет, не нужно, — улыбка не сходила с лица Бауманна. — А нужно вам сделать вот что: дождаться, пока уйдет привратник, и желательно, чтобы в разговоре с ним вы ограничились только «до свиданьем». Вы меня понимаете? А потом, пастор, мы поедем в Центр, в Маннеринг.
— Это исключено, — запротестовала Луиза.
Бауманн пожал плечами:
— У меня есть приказ, леди.
— Приказ? Какой еще приказ? От кого?
Бауманн и Хокинс рассмеялись:
— От кого? — передразнил ее Хокинс, — от КОГО?
— От вашего кузена, леди, — ответил Бауманн.
— Моего кузена? Что за чепуха! У меня здесь нет родственников.
— Есть, есть, — он засмеялся, — вы просто о них не знаете. Вы же помните вашего двоюродного брата, капитана Брачера?
— Фредерик? — Она, казалось, была неприятно удивлена. — Фредерик — в Центре Халлтек?
— Угу, — кивнул Бауманн, — и уже очень давно.
Он там главный.
— Чушь, этого не может быть, — отрезала она, — Центром руководит мистер Пратт. Да о Фредерике уже сто лет никто ничего не слышал. И потом, — добавила она, повысив голос, — если вы полагаете, что мы вот так сядем и поедем с вами, то вы глубоко заблуждаетесь!
— Да, — присоединился к ней Джон Невилл, хотя в его голосе было гораздо меньше уверенности, чем у его жены. Весь его вид свидетельствовал о крайней степени замешательства. — Нам нужно усп-п-еть на самолет, — сказал он заикаясь. — Нас ждет очень важная работа. Я в-вынужден просить вас немедленно удалиться…