Клиника С…

Шляхов Андрей

— …Наше отделение консультирует профессор Ардатов…

Глаза Ферапонтова уважительно округлились. Кто же не знает Ардатова, неофициального главного кардиолога России? Светило!

— …он конечно, безумно занят, сами понимаете, но для вас, как для коллеги, найдет время. Я его попрошу. И заодно хорошо бы показаться профессору Тер-Манучарян, про церебральный атеросклероз тоже следует помнить.

— Хорошо бы, Дмитрий Константинович. Раз уж попал к вам…

Ардатов и Тер-Манучарян, несмотря на свои регалии, были умными, незаносчивыми людьми. В отличие от многих других светил, они прекрасно понимали, что короля играет свита, иначе говоря —

что постоянное пополнение клиентуры в первую очередь обеспечивает не громкое имя, а хорошее отношение рядовых врачей, и исправно платили процент с каждого платного клиента тому, кто этого клиента им обеспечил. Лечащий врач много общается с больным, и в любом случае к мнению лечащих врачей больные прислушиваются. К чьему-то мнению прислушиваются меньше, к чьему-то больше, но если при упоминании какого-нибудь светила врачи морщатся и говорят нечто вроде: «А-а, этот… Очки втирать он умеет, деньги брать тоже, но в медицине ничего не смыслит», то вряд ли захочется у него консультироваться. Поэтому умные люди всегда делятся с теми, кто прислал им клиента. Пусть даже они и светила — законы экономики одинаковы для всех. Никто ничего не делает без выгоды для себя.

Ну что ж, продолжим, благословясь.

— Олег Борисович, вы, наверное, захотите стимулятор получше?

Сейчас уже можно задать вопрос «в лоб». Плод созрел и готовится упасть в заботливо подставленные ладони.

— Я как-то не думал… но… — замялся Ферапонтов. — Да, конечно, хотелось бы лучше, только чтобы самому не пришлось покупать.

— Разумеется, Олег Борисович, установка стимулятора будет произведена в рамках высокотехнологической медицинской помощи, и вам покупать его не придется. Вопрос в другом — какой именно стимулятор мы вам установим. В нашем распоряжении сейчас есть три вида стимуляторов, которые могли бы вам подойти…

— Я в них совершенно не разбираюсь, Дмитрий Константинович!

— Я не стану грузить вас техническими подробностями, скажу только, что они отличаются по сроку службы и надежности, хотя все, безусловно, надежны. Производство тоже разное — наше и американское. Американский стоит почти как три наших, но он того стоит!

— Тогда, может, его и выберем, Дмитрий Константинович? — Ферапонтов заискивающе улыбнулся.

— Мне не жалко, Олег Борисович, — ответная улыбка Моршанцева лучилась дружелюбием. — Я постараюсь убедить мое руководство. Окончательное решение принимают там.

Моршанцев указал глазами на потолок.

— Я все понимаю, — тихо сказал Ферапонтов и еще тише, почти беззвучно, одними губами, спросил: — Сколько?

Чего-чего, а подслушивающих устройств в ординаторской не было, иначе бы давно всех выгнали бы или, не дай бог, посадили. Но в Моршанцеве вдруг проснулся мальчишка, который в лучших традициях отечественного кинематографа взял со стола «общественный» калькулятор, набрал на нем требуемую сумму и сунул под нос Ферапонтову.

Увидев цифру, Ферапонтов отшатнулся и затряс головой.

— Я не…

— В рублях, — прошептал Моршанцев.

Ферапонтов просветлел лицом и кивнул.

— До того! — строго уточнил Моршанцев.

Брать деньги «под выписку» придумали идиоты-перестраховщики, ничего не понимающие в психологии. Как сказано в известном анекдоте: «когда член твердый, сердце мягкое, а когда член мягкий — сердце твердое». Пока еще ничего не сделано — можно быть уверенным на девяносто девять процентов, что тебе заплатят столько, сколько было оговорено. Постфактум же платить нет особого желания, да и смысла, если честно, тоже нет — не выдерешь же стимулятор обратно. Так что только «до того». Утром деньги — вечером стулья. И не надо пугаться осложнений. Ну, бывает, что с того? Все мы смертны, все когда-нибудь того… Деньги? Какие деньги? Я вас умоляю! Вам приснилось, наверное. А свидетели у вас есть? То-то же, так и я могу наговорить о вас что угодно. Клеветать легко, но за клевету и ответить можно, вы в курсе?

«До того» означает — всегда при своем интересе. «Под выписку» — это русская рулетка. Если вдуматься, то «под выписку» подставу устроить проще, ведь добрый доктор сделал свое дело, отчего бы для пущего удовольствия под монастырь его не подвести? Вот смеху-то будет! А «до того» еще сто раз подумаешь, прежде чем заявление обэповцам писать, ведь если доктора возьмут с поличным, то кто же оперировать будет? Другой? А не зарежет ли этот другой меня на операционном столе? Медики — они же настоящая мафия!

Как ни крути, как ни верти, а «до того» или никак! И ни в коем случае не «половину до того, половину после», на что иногда соглашается Микешин! Это же надо быть совершенно безмозглым, чтобы увеличивать риск вдвое при тех же деньгах. Моршанцев однажды в неформальной обстановке, во время празднования дня рождения Капанадзе, посоветовал Микешину не умничать, разбивая один платеж на два, а поступать, как все люди. Микешин завелся, начал сбивчиво нести какую-то пургу о незавершенном гештальте, приплел карму, доказывал, что он «по глазам людей видит». Моршанцев пожалел, что начал этот разговор. Правильно говорят — его не тронь, оно вонять не будет.

Ферапонтов кивнул еще раз.

— Не обещаю, Олег Борисович, но, возможно, мне удастся включить вас в клиническое исследование по брадиаритмиям. Это совершенно бесплатно, но очень приятно, потому что в течение двух лет вы сможете наблюдаться на кафедре, а это, согласитесь, куда лучше, чем амбулаторное наблюдение по месту жительства.

Ферапонтов — рентгенолог и вряд ли что-то смыслит в клинических исследованиях, то есть вряд ли знаком с подоплекой большинства из них. Да не знаком, по лицу видно, вон как обрадовался. А за каждого «профильного» пациента кафедры платят бонус лечащему врачу. Это закономерно — ведь пациента, участвующего в клиническом исследовании, вести гораздо труднее.

Проговорив назначения, Моршанцев отпустил Ферапонтова в палату. Очень вовремя отпустил, потому что не прошло и минуты, как вернулся Капанадзе. Раскрасневшийся, весь какой-то взъерошенный, лохматые брови сдвинуты на переносице, левая щека едва заметно подрагивает.

— У нас есть такое ругательство: «маймуни виришвили», — начал он, расхаживая взад-вперед по ординаторской и то и дело хватаясь за голову, точно не давая ей соскочить с плеч. — Это означает «обезьяна — ишачий сын»! То есть не просто «обезьяна» и не просто «ишачий сын», а вот именно так, как сказано!

— Усиление эффекта.

— Да, усиление. Потому что про нашего нового невропатолога по-другому не скажешь…

Новый консультант-невропатолог и впрямь был далеко не лучшим врачом.

— Я пишу, что у больного боли в спине постоянного характера, иррадирующие в обе руки и усиливающиеся при движениях. Пишу, что кардиограмма без динамики, пишу «эхо», пишу, что пальпация грудного отдела позвоночника по остистым отросткам болезненна… Все пишу! Я и лечение назначить могу, мне этот невропатолог нужен только для того, чтобы страховая не придиралась…