Клиника в роще
Шрифт:
При словах о муже Вера вдруг переменилась в лице. Это не укрылось от внимательного взгляда Евгения.
– Что с вами? – быстро спросил он. – Вы п-передумали?
Вера покачала головой:
– Нет. Не я начала войну, но отступать я не намерена. Посмотрим, что скажет общественность, когда узнает, чем они тут занимаются!
– Потребуется большое мужество, – обронил Евгений.
Вера усмехнулась:
– Оно у меня есть. Идемте!
И первой двинулась к двери.
Приоткрыв створку, Вера осторожно
– Ну, что там? – спросил Евгений.
– Чисто! Идите за мной. Только не разговаривайте громко, я не хочу, чтобы нас услышали.
Они вышли в коридор. Вдруг Вера остановилась.
– Черт! – тихо воскликнула она и пугливо обернулась по сторонам. – Ведь в палате есть видеокамера! Как я могла о ней забыть?
– Не в-волнуйтесь, – успокоил ее Евгений.
Вера взглянула на парня удивленно:
– Что вы имеете в виду?
– Я ее сломал, – просто ответил Осадчий. – Полчаса назад.
– Сломали? – взгляд Веры стал еще более удивленным. – Именно сегодня? Какое странное совпадение.
– Н-ничего странного, – хмыкнул Евгений. – Час назад ко мне приходил охранник, который каждое утро прибирает палату. Он сказал, что сегодня в клинику п-приедет какой-то важный человек, который хочет посмотреть на «лабораторного кролика».
– Это он так про вас?
Евгений кивнул:
– Да. Ну, я немного вспылил. Высказал охраннику все, что думаю о нем и его «в-важном человеке», а потом запрыгнул на стол и ударил по камере к-книгой.
– Книгой?
Евгений кивнул:
– «Идиотом» Достоевского. Очень тяжелая к-книга. И ударил я раз пять, пока охранник не стащил меня со стола.
– Да вы просто безумец, – усмехнулась Вера.
Евгений покосился на нее и смешливо ответил:
– Есть м-маленько. Но не будем о грустном. Лучше скажите, куда мы теперь пойдем?
– К выходу! – сказала Вера.
Она повернулась, чтобы идти, но Евгений удержал ее за руку.
– Подождите. В коридорах ведь тоже есть видеокамеры.
– Ой, я о них забыла, – Вера нахмурилась и задумчиво потеребила губу. – Черт… Что же теперь делать?
– Кажется, я знаю что, – улыбнулся Евгений. – Тут, за углом, находится аппаратная. Если туда проникнуть, то можно обесточить видеокамеры и включить п-пожарную тревогу. Начнется паника. Они, конечно, разберутся, что к чему, но не раньше чем через пять, а то и десять м-минут. Нам хватит, чтобы выбраться на улицу незамеченными.
– Откуда вы знаете про аппаратную?
– Я видел, как Черневицкий выходит оттуда с начальником службы безопасности. И слышал их разговор.
– А как мы туда проникнем?
– Ну… – Евгений пожал плечами. – Ключ от аппаратной есть не только у заведующего. Он есть и у Антона Владимировича.
– Вы про Сташевского?
Евгений кивнул:
– Про него. И в это время он постоянно крутится рядом с п-палатами.
– Зачем?
Осадчий насмешливо прищурился.
– В нашем секторе находятся «экспериментальные» пациенты. Такие, как я. Не знаю почему, но мы его притягиваем как м-магнит. Возможно, он ломает голову над тем, как бы повыгоднее нас использовать. Очень ловкий парень! Думает только о наживе и чувствует, что скоро его отсюда т-турнут.
Вера смотрела на Осадчего с мрачным изумлением.
– Будем надеяться, что нам удастся п-перехватить его до того, как нас найдут, – закончил свое рассуждение Евгений.
– Для узника одиночной камеры вы удивительно хорошо информированы, – заметила Вера.
Осадчий улыбнулся:
– У меня отличный слух. И я умею д-делать выводы из того, что слышу и вижу. Скоро Сташевский будет здесь. Перед входом в холл есть ниша с пожарным гидрантом. Давайте спрячемся там и п-подождем его.
10
Вот уже пять минут они стояли в нише, прижавшись друг к другу и прислушиваясь к звучащим в отдалении голосам. Нервное напряжение было так велико, а сердце билось так часто, что Вера боялась упасть в обморок.
Она представляла себе, как охранники хватают ее за шиворот и волокут в подвал. Там, оглушив свою жертву электрошокером, забивают ее насмерть резиновыми дубинками, а затем бросают в морозильную камеру. Прямо на труп Кати Шевердук.
Вера поежилась. Она поняла, что если не услышит сейчас человеческого голоса, то просто свихнется. И тогда девушка тихо прошептала Евгению на ухо:
– Что с вами делали в лаборатории?
– Точно не знаю, – так же шепотом ответил Осадчий. – Меня заставляли принимать какой-то п-препарат. Не помню точно, как он называется…
– Холотропин?
– Возможно.
– И что с вами было потом?
– У меня начинались страшные в-видения. Мне кажется… Я не могу утверждать точно, но… Мне кажется, что я видел свои п-прежние жизни.
Вера нахмурила лоб. Значит, Шевердук не бредил.
– Они заставляют меня переживать то, что происходило триста и пятьсот лет назад, – продолжал шептать молодой человек. – Тогда, когда я еще не был Евгением Осадчим.
– И кем же вы были?
– Точно не п-помню. Но звали меня тогда иначе. И время было страшное. И еще… – тут Евгений на секунду остановился, чтобы перевести дух. – Мне кажется, что я совершал ужасные п-поступки.
Вера прищурилась:
– Действительно было так страшно?
– Да, – выдохнул парень. – Похоже на кошмарный сон, от которого нельзя проснуться.
– Значит, ваши галлюцинации похожи на сновидения? – с разгорающимся любопытством спросила Вера.
Евгений подумал и отрицательно покачал головой: