Клиника жертвы
Шрифт:
Он бродил по своему персональному раю, открывал встроенные шкафы, в которые ему нечего пока было положить, и чувствовал, как из непримиримого оппозиционера стремительно превращается в благодарного и лояльного гражданина. Настолько лояльного, что даже слова «реформа армии» больше не вызывали у него возмущения.
«Я честно свое отслужил. Почти тридцать лет. Мое время прошло. Как говорится, мы не успели оглянуться, а сыновья уходят в бой. И они сами разберутся, как жить».
Пора было думать о трудоустройстве. Новое ощущение вызывало в душе тревожный холодок. С восемнадцати лет Нейман привык ощущать себя частью могучей системы, и внезапно наступившая свобода
Планируя жизнь после отставки, он собирался устроиться в гражданский флот, но оказалось – чтобы занять должность, соответствующую его статусу командира подводной лодки, нужно сначала поступить на третий курс мореходного училища. Без диплома о капитанской карьере нечего было и мечтать.
Некоторые его демобилизовавшиеся товарищи начинали свое дело. Предлагали ему компаньонство, но у Неймана не было начального капитала, все деньги он отсылал сыну.
Перед демобилизацией полагалась учеба. Ознакомившись со списком предлагаемых специальностей, Нейман приуныл.
– Вы посмотрите на меня! Вы поговорите со мной, – убеждал он командование, – чему меня можно обучить за четыре месяца? Меня и за четыре года ничему не обучишь!
Но ему сказали: раз положено учиться на гражданскую специальность, пусть идет и учится, чтобы не нарушать отчетность. И Владимир Валентинович послушно получил права категории С, хотя работать шофером не собирался.
Но кто возьмет на привлекательную должность сорокашестилетнего мужчину без опыта работы? Нейман даже готов был преподавать ОБЖ в школе, рассудив, что раз уж он умел построить новобранцев, то справится и с детьми. Однако и директор школы не смог его принять: не было необходимых дипломов.
Через две недели Нейман слегка обезумел от безделья и неопределенности. Он размещал резюме на разных сайтах, тщательно следил за вакансиями, откликался на объявления. И не получил ни одного приглашения на собеседование. Он не особенно злился, понимая: будь он руководителем учреждения, не озабоченного пуском баллистических ракет, тоже не взял бы на работу бывшего солдафона с тридцатилетним стажем.
В конце концов, просматривая местную газету, он задержал взгляд на объявлении, давно висевшем в колонке. Требовались водители машин «скорой помощи». «Не мой уровень, но хоть людям буду помогать, – рассудил Владимир Валентинович. – Кроме того, работа сменная, останется время искать что-то получше».
Когда это началось? Можно уговаривать себя, что тебе просто не повезло. Что это случайный выбор судьбы. Просто был пропущен первый удар-нокаут, и с тех пор ты так и живешь. С выключенными мозгами. Будто автокатастрофа. Вдруг теряется управление, или какой-то лихой водитель, которого не ждешь и не можешь предвидеть, выскакивает на встречную полосу. Один миг – и жизнь становится другой. Из благополучного активного человека ты превращаешься в инвалида. Внезапно, случайно, без вины. И все равно каждую свободную минуту перебираешь прошлое, пытаясь понять, что привело тебя на эту дорогу. Как получилось это трагическое совпадение места и времени? И постоянно повторяешь, как заклинание, горькое и безнадежное слово «если бы». Самое жуткое и губительное слово на свете… Но ты не можешь от него избавиться, и фантазируешь, как могло бы быть. Словно доказательство от противного в геометрии. И в один прекрасный момент понимаешь – было бы то же самое. Ведь единственное «дано» в задачке – это ты.
Глава вторая
Работа
Он внимательно проштудировал карту города, слава богу, в навигации был не новичком. Гулял по улицам, прокладывая самые короткие и безопасные с точки зрения пробок маршруты. Впрочем, это явление, столь изматывающее жителей мегаполисов, было здесь практически неизвестно.
За свое водительское мастерство Владимир Валентинович был спокоен. Кроме автошколы в молодости и недавних курсов, его в свое время учил ездить летчик с авианосца, пилот от бога, про которого говорили, что он не сажает самолет на палубу, а ставит.
Заведующая станцией «Скорой помощи» поначалу отнеслась к Нейману настороженно, заподозрив в нем тайного алкоголика. Ох уж эта заведующая! Принимая его на работу, она хмуро заметила, что теперь ему, боевому офицеру, придется подчиняться женщине, причем намного его моложе. Перенесет ли это Нейман?
Он галантно ответил, что любой мужчина будет счастлив стать не просто подчиненным, но и рабом столь прекрасной дамы. Он не кривил душой – Кристина Петровна была очаровательна. «Как настоящая парижанка!» – при первом взгляде на нее подумал Владимир Валентинович, хоть никогда и не бывал во Франции. Жгучая брюнетка с огромными жемчужно-голубыми глазами и аккуратным носиком с пикантной горбинкой. А ножки…
Просто загляденье, а не заведующая.
И это вот загляденье вело себя так, что Нейману казалось, будто он не оставлял военной службы! Через две недели работы он воскликнул:
– Я знал командиров лодок. Знал адмиралов. Беседовал с командующим группировкой. Я думал, что знаю о флотской муштре и армейской дуристике все. Но я не знал вас, Кристина Петровна!
Она довольно ухмыльнулась: какой изысканный комплимент.
Вот и сейчас Нейман, ожидая вызова, сидел в холле и через приоткрытую дверь кабинета заведующей слышал, как та распекает фельдшерицу. Если отвлечься от женского голоса, полное впечатление, будто он присутствует на разносе у командующего.
– Не надо мне тут симулировать наличие мозга, – говорила Кристина Петровна, – не поверю. Выполняйте, что сказано.
– Но я думаю…
– А вот этого не надо! Это опасно для окружающих и для вас самой. Повторяю: приходите на эту долбаную деонтологическую комиссию, опускаете глаза в пол, слушаете бред старых крокодилиц и просите прощения. Все.
Нейман пожалел фельдшерицу, хорошенькую, но, видно, строптивую девушку. Несколько раз он ездил с ней на вызов и был восхищен ее спокойными и уверенными действиями. Он взял бы ее с собой в автономку: девушка обладала ценнейшим для подводника качеством – не поддаваться панике в экстремальной ситуации. Владимир Валентинович не понимал, чем фельдшерица могла прогневать начальство. Зная, что подслушивать нехорошо, он навострил уши.