Клинки максаров
Шрифт:
«Королева амазонок, — подумал Артем, глядя на нее сквозь полуприкрытые веки. — Только хлыста в руках не хватает».
Генобра наконец что-то неопределенно хмыкнула и переместила свой испепеляющий взор с Артема на пустой кувшин. Смахнув его на пол и беспощадно растоптав, она обошла комнату, заглядывая во все углы, а затем плашмя рухнула на постель.
— Ну хватит, не притворяйся! Я же вижу, что ты не спишь, — язык ее мило заплетался.
Артему не оставалось ничего другого, как изобразить сонное удивление.
— Прошу прощения… Никак не ожидал… — забормотал он. — Если бы меня предупредили заранее…
— Перестань болтать! —
— Выпил, — сообщил Артем.
— Врешь! Там было любовное зелье. Если бы ты его выпил, то не клевал бы сейчас носом, а ревел, как бык перед случкой, — хохотнула она.
— Ну уж не знаю… Может, доза оказалась чересчур велика, или я к этому зелью вообще не восприимчив.
— Опять ты врешь! К нему даже мухи восприимчивы. Ну признайся, — она перевернулась на бок и пододвинулась поближе, — боишься меня?
— Боюсь, — признался Артем.
— А ме-ня бояться не на-а-до, — промурлыкала Генобра, грозя ему пальчиком. — Меня лю-би-и-и-ить надо.
— Мы тебя любим, — Артем осторожно отодвинулся. — Мы тебе очень благодарны.
— Не верю! Докажи! — Шпора с треском вонзилась в спинку кровати.
— Клянусь тебе. Давай позовем твою сестрицу. Она тоже это подтвердит.
— Позвать ее… — Генобра задумалась. — А что, это было бы пикантно… Впрочем, нет… В другой раз. Нынче нам эта рыбина сушеная только помешает.
Тут уже Артем не нашелся, что ответить. Отодвигаться дальше было некуда, он и так уже наполовину свешивался с кровати; да и изящно закинутая на него ножка в грязном ботфорте не позволила бы это сделать.
— Ты какой-то странный, — Генобра ухватила Артема за подбородок. — На максара совсем не похож, но душа твоя для меня потемки. Таких мужчин у меня еще не было…
«И не будет», — подумал Артем, впрочем, без особой уверенности.
Предсказать поступки Генобры было совершенно невозможно, но Артем догадывался, что она, как истый максар, добиваясь своего, не остановится ни перед чем. Вопрос только — чего именно она добивается? Ладно бы, если только удовлетворения свой похоти. Вся эта пьяная блудливость может оказаться только хитрой игрой.
Прикидываться дурачком и дальше уже не имело смысла. Он погладил Генобру по жестким, немного влажным волосам (лицо ее при этом изобразило высшую степень блаженства) и ласково сказал:
— Ты очень мне нравишься. Но я уже дал клятву верности твоей сестре.
— Кому? — Генобра, едва не проломив постель, вскочила на ноги. — Кому? Ирдане? Этой холодной жабе? — Явно паясничая, она состроила оскорбленную гримасу.
— Как ты ее назвала? Повтори! — переспросил Артем.
— Да ты даже имени ее не знаешь! При рождении твою подружку нарекли Ирданой, что означает — Злополучная. На свет она появилась раньше срока, за мгновение до того, как ее мать испустила дух, пронзенная клинком моего старшего брата. В раннем детстве, играя с угольками костра, Ирдана спалила походный шатер своей опекунши Дроксиды. Вместе с хозяйкой и челядью, конечно. Все, кто с ней имел дело потом, погибли самой нелепой смертью. Адракс, выкрав Ирдану, поступил в высшей степени опрометчиво. Именно с тех пор удача оставила его. Она погубит любого, кого коснется рукой, дыханием или даже взглядом. Вполне возможно, что она погубит всех максаров! Теперь ты хоть понимаешь, с кем связался?
Эффект
А Генобра еще долго одаривала его своими бешеными ласками, и это было не менее мучительно, чем пытка на качающейся раме.
Если Артем и мог сейчас себя с кем-нибудь сравнить, то только с валявшимся на полу кувшином — раздавлен, опустошен (причем раздавлен без всякой вины, а опустошен без всякой пользы). Убийственное наваждение давно схлынуло, оставив боль, слабость и тошноту.
Генобра сидела на краю развороченной постели и, ровняя шпору, сосредоточенно стучала ею об пол. От ее неглиже остались одни клочья (впрочем, как и от одежды Артема), но, видимо, перспектива прогуляться голышом через всю цитадель ничуть не беспокоила огневолосую красавицу.
Все формы и линии ее тела были утрированы, доведены до совершенства, превратившегося в абсурд — уж если талия, то такая, что ладонями можно обхватить, уж если груди, то каждой можно медведя выкормить, уж если бедра, то соблазнительные и пышные, как кремовый торт.
Совершенно непроизвольно в памяти Артема всплыла слышанная когда-то фраза: «Лучшие женщины и лошади — рыжие».
— Ну что, дружок? — Генобра осталась довольна состоянием своих шпор и, притоптывая, прошлась по комнате. — Вижу, что сейчас от тебя толку мало. Так уж и быть, отдохни. Одно горе с вами, мужчинами.
Артему осталось только согласно кивнуть: ты права, дескать. Одно горе с нами. Зато с вами радость. Глаза бы мои тебя больше не видели, потаскуха!
— А теперь поболтаем! — Она с разбегу бросилась на перину, как пловцы бросаются с бортика в бассейн.
Тут же дверь, сбив кресло, распахнулась. Слуга, но уже не тот, что накануне, а другой — чернявый атлет с кукольным личиком, внес накрытый салфеткой поднос. Низко поклонившись, он подал его своей голой хозяйке. К разочарованию порядочно оголодавшего Артема, под салфеткой оказался один-единственный флакон из мутного зеленоватого стекла.