Клинки у трона

Садов Сергей Александрович

– И о чем вы хотели со мной поговорить?

– О твоем рыцарском камне. Я так понял, что ты не слишком доволен подарком камня.

– Это не самое лучшее, что он мог дать.

– Ты зря так говоришь. Это самый большой дар, которым может обладать человек – дар понимания другого. Только… знаешь, пора тебе узнать правду. Нет никакого дара камня.

– Что?!! Как нет? Но я же чувствую!

– Егор, нет никакого дара. Камень – это всего лишь инструмент. Можешь назвать его усилитель. Он же ведь не разумный организм и думать не умеет. Вся его суть в том, что он усиливает способности людей. Не намного, но усиливает. При испытании люди подсознательно пытаются чего-то достичь, камень считывает эти

желания и усиливает их. Поэтому после них люди становятся выносливей, сильнее. Камень дает эти качества. Вернее не дает, а усиливает то, что уже есть. Видишь ли, все рыцари подсознательно мечтают стать самыми умелыми бойцами, сильными и выносливыми. Но нельзя просто усилить, это происходит за счет чего-то. Чтобы усилить то, что от него хотят люди, камень забирает энергию у организма оттуда, где сами люди считают менее важным. Камень не думает, он идет за пожеланием людей. Беда в том, что сами люди не знают, что важно, а что нет. Поэтому когда говорят, что когда надевают камень, то глупеют – в этом есть доля истины.

– То есть я поглупел?

– Ты не дослушал. Запомни главное, камень не думает, он только идет вслед за желанием людей. Ты разве мечтал обрести силу? Понимаешь, при испытании Ордена, вдруг выяснилось, что камень усиливает вовсе не то, что при обычном способе. Сами Орденцы не очень старались разобраться в этом феномене, но меня он заинтересовал. Тогда я и разобрался с этими камнями. Видишь ли, при том испытании, что придумали рыцари Ордена сила и выносливость играли не самую важную роль. Их испытание гармонично развивало все, что было в человеке: страх – умение преодолеть его, камень помогал в этом; доброту, храбрость, сообразительность – это ты и сам мог понять, выносливость – как одно качество из многих и прочие. Теперь ты понял? Наверное, мог урок по пониманию другого человека произвел на тебя такое впечатление, что ты очень сильно захотел никогда не допускать такой ошибки, какую допустил Деррон. Вот камень и усилил твое умение понимать других людей. Заметь, не дал, а усилил. Камень не может ничего дать. Если бы ты сам не обладал умением сопереживать, а это и есть понимание, то камень ничего не мог бы сделать. На сколько ноль не умножай, но кроме нуля ничего не получишь. Я сейчас не буду рассказывать обо всем, что происходило в лабиринте. Если ты очень захочешь, то и сам разберешься.

– А что камень у меня уменьшил? – с тревогой спросил я. – Вы ведь говорили, что он уменьшает то, что люди при испытании считают неважным.

– А что ты считал у себя неважным? – усмехнулся Мастер.

Я задумался.

– Ничего, – признал я. – Я тогда больше всего боялся потерять себя, забыть, кто я такой.

– Вот ты и ответил на свой вопрос. Главное, помни: камень всего лишь инструмент. Как долото или кисточки, но в руках мастеров они способны создать шедевры.

– Я всегда предполагал нечто подобное, – заметил Эльвинг. – Мне приходилось разговаривать с людьми до того, как они стали рыцарями и после. Я чувствовал разницу, но никак не мог понять в чем она.

– А все-таки, эти камешки нечто интересное. Жаль, что в нашем мире их нет. – Аркадий с облегчением потянулся. – А знаешь, ты прав. Ощущение действительно не из приятных.

– Наверное, – задумчиво согласился я. – Извините, но мне надо подумать. Я хочу побыть один.

Я дал шпоры коню и резко вырвался вперед. Ольга хотела поехать следом, но ее удержал Аркадий.

– Оставь его. Ему действительно стоит побыть одному. Кстати, что-то я не помню тебя, хотя Егор рассказывал мне обо всех друзьях.

У меня за спиной хихикнул Рон, потом не выдержал и рассмеялся. За ним расхохотался Эльвинг, который, конечно же, узнал Ольгу.

– Это Юкки, мой новый друг! – крикнул я. – Познакомьтесь.

Это происшествие немного развеселило меня, что помогло мне быстрее справиться с сомнениями. Поэтому на привале я уже присоединился к своим друзьям.

– А где Далила? – спросил я Аркадия. – Я думал, она с тобой приедет.

– Я тоже думал, – хмуро ответил Аркадий. – Но мы поссорились. Она решила ехать следующим кораблем.

– Поссорились? Из-за чего? – изумился я.

– А вот тебя, мистер любопытный нос, это не касается.

Однако были видно, что Аркадий не слишком хорошо себя чувствует. Ну-ну. Но здесь помочь я ему ничем не мог. Пусть сами разбираются. В данный момент меня занимали немного другие мысли, которые пришли мне в голову, когда я пытался разобраться в себе. Было совершенно ясно, что те два дня, что нас не было в столице Рогнара, мало что изменили. Вряд ли за это время все успокоилось. Уж Ауредий точно все еще мечет пламя. И не то, что я боялся, но у меня возникла одна мысль… уж очень не нравилось мне то, что я видел при походе в границы империи. На первом же привале, стараясь сделать это незаметно, я отполз чуть в сторону и достал даль-связь с Ратобором, которую выпросил на время у Аркадия. Ратобору я и изложил свой план.

– Ты рехнулся? – вежливо спросил тот.

– Почему? Вы же сами говорили, что вам не хватает данных о людях? К тому же я не собираюсь воровать военные секреты, но разобраться в настроениях людей не помешает. Поймите, все жители империи поддерживают Сверкающего. Поддерживают абсолютно. Лишь очень немногие понимают опасность того, что Сверкающий маг смерти.

– И ты хочешь разубедить всех людей? – ехидно поинтересовался Ратобор.

– Нет! Я хочу составить свое мнение до того, как наши армии перейдут границы империи! Послушайте, ведь нет никакой опасности, а узнать мы можем многое! Вы ведь сами говорили, что у меня необычный взгляд на вещи! А вдруг именно этот необычный взгляд может нам пригодиться?

Это заставило Ратобора задуматься. В конце концов, после долгих препирательств и многих аргументов с моей стороны Ратобор начал сдаваться.

– Вот что, – в конце концов, заявил он, – позови Аркадера. Если он не будет возражать, то и я не буду и уговорю остальной высший совет.

Эту просьбу я выполнил и вскоре Аркадий и Ратобор о чем-то оживленно спорили. И пока они спорили, я связался с родителями. Нарнах выполнил свое обещание и передал им новую даль-связь, а вторую палочку доставил Витька и отдал сразу после нашей встречи. Понятно, что маме хотелось знать обо мне все: что я делаю, что собираюсь делать, как питаюсь, хорошо ли я сплю. Видя, что я разговариваю с родителями, мне на помощь пришел Витька. Вдвоем мы сумели убедить их, что и в самом деле у нас все в порядке.

– Думаю, что не стоит рассказывать им о твоих похождениях.

– Бесполезно, – вздохнул я. – Ратобор отправил заметки Угланда в Китиж и вскоре те будут изданы. Так что, думаю, мои родители их прочитают.

– Да-а! – Витька почесал голову. – Ладно, будем надеяться, что они все же не попадутся им на глаза, пока мы не вернемся. А вот когда вернемся, то там уже и волноваться нечего будет. А о чем это Аркадий так оживленно разговаривает с кем-то?

– Обсуждают план кампании. А ты Ольгу не видел?

– Нет. Странно, я ее действительно не видел уже минут тридцать.

– Куда она могла деться?

Я с тревогой оглянулся и тут, к собственному удивлению, увидел ее рядом с Аркадием. Она вырвала у того из руки палочку даль-связи и о чем-то бурно спорила с отцом. Рядом стоял ошарашенный Аркадий и хлопал на нее глазами. Я поспешно подошел.

– И ты обещал, отец, не мешать нам!!! – услышал я ее гневный голос.

– Да, но это…

– Ерунда! Ты сам знаешь, что это может оказаться полезно для нас.