Клинок Тишалла

Стовер Мэтью Вудринг

– Что, господин?

– Нам нужна его голова. Для кола.

– Будет сделано.

– Ты не сможешь покинуть темницу без головы Кейна, – сказал патриарх и указал на одного из Глаз Божьих. – Отдай ему свой ключ. От этой двери.

Хабрак покорно снял ключ с большого железного кольца и передал сквозь прутья офицеру. Тот судорожна сжал его в кулаке.

– Первой через эту дверь должна быть передана голова Кейна, – сказал патриарх офицеру. – Ты понял? Никого не впускать! Никого не выпускать! Держать дверь

запертой до тех пор, пока кто-то не поднимется из подземной темницы и не передаст тебе голову Кейна. Ты понял?

– Да, господин, – ответил Глаз Божий.

– Если эта дверь откроется по любой другой причине, то рядом с головой Кейна на шестах окажутся и ваши шесть голов! Я казню вас, даже если сам Ма’элКот прикажет вам открыть. Он может покарать вас в следующей жизни, но я убью вас в этой!

Офицеры тревожно переглянулись друг с другом. Патриарх повернулся к Хабраку:

– И не надейся, что они поддадутся на уговоры. Никто другой не откроет эти двери. Я распустил ротозеев, охранявших Зал суда. Им нельзя было доверять. В здании теперь только Глаза Божьи. И они следят за тобой!

Патриарх кивнул, словно соглашался с чьим-то комментарием.

– Я буду в часовне.

Медленно повернувшись на каблуках, он стал подниматься по ступеням.

Какое-то время Хабрак смотрел ему вслед. Затем перевел взгляд на офицеров, и те в ответ посмотрели на него и друг на друга. Они выглядели очень напуганными. Взяв кольцо с ключами, сержант сунул руку в петлю на рукоятке дубины и отворил железную дверь, за которой открывался ход в подземную тюрьму.

– Черт! – тихо буркнул Хабрак.

Он забыл взять нож. «И чем ты отрежешь ему голову? Дубиной?» Сержант вытащил из ящика стола длинный острый кинжал и, сунув его за пояс на кольчуге, зашагал вниз по лестнице, чтобы исполнить приказ и расправиться с Кейном.

5

Жест плутал во мраке очень долго.

К тому времени, когда когтистые лапы наконец появились из бесконечной пещерной полуночи и, схватив его, потащили в более густую тьму, он точно знал, кем был и что ему следовало сделать. Он был уцелевшим беглецом. И ему следовало остаться в живых.

– Я без оружия, – повторял он с тех пор, как убежал от Глаз Божьих в пещеры. – Я сдаюсь.

Он говорил это снова и снова – бесконечно – может, несколько дней. В горле у него пересохло, губы потрескались. Глаза так долго вглядывались во мрак, что успели забыть о свете.

– Я без оружия. Сдаюсь.

Он продолжал повторять эти фразы, пока удар по затылку не лишил его чувств.

Темнота вокруг была соткана из звуков: из шарканья ног, ворчания и фырканья, сопения, звяканья кольчуг и стука мечей о камни.

В былые дни при сходных обстоятельствах его светлость достопочтенный Тоа-М’Жест, Ответственный за общественный порядок,

устроил бы скандал, чтобы напомнить захватчикам о важности своей персоны и намекнуть на имперские репрессии за любой нанесенный ему физический или моральный вред. Его величество король Канта начал бы торг, предлагая назвать цену за свободу, чтобы затем выполнить или аннулировать условия сделки в зависимости от своей личной выгоды. Но две эти личности были съедены тьмой. В живых остался только Жест – именно так мать назвала его при рождении, после того как мир и собственное тело сыграли с ней злую шутку.

– Добро пожаловать в мой скромный дом, ваша светлость.

Голос принадлежал Кайрендал, хотя в данном случае слово «голос» казалось несколько неправильным. Монотонный шепот, ясный и тихий, звучал так близко, что Жест должен был ощутить трепетное дыхание на шее и щеке. Но вместо этого почувствовал только грубые когти, впившиеся в его запястья. Перед глазами пульсировали неопределенные пятна света, распространявшие геометрическое мерцание. В пещере пахло трупной вонью, словно в Шахте под Залом суда.

– Кайр…

– Тс-с! Не произноси больше это имя! Никогда не произноси его.

Голос говорившей утратил панические нотки и зазвучал размеренно-цинично.

– Не к добру поминать имя неупокоенной мертвой женщины.

– Мертвой?

– Трижды мертвой. Фея совершила самоубийство – она выпила яд. Через несколько дней она умерла от горя на Общинном пляже. И, наконец, чуть позже она погибла, защищая свой народ и сражаясь с имперской армией на пылающих руинах собственного дома.

– Трижды мертва, но по-прежнему на меня в гневе, – тихо и без всякой насмешки сказал Жест. – Наверное, она очень сильно обиделась.

– Возможно, она когда-то была обижена. Но не теперь.

– Если… э-э… эта леди мертва, то с кем я разговариваю?

– С мстящим трупом той несчастной феи, – ответила темнота.

– Ох! – Он осмелился пошутить. – А я-то думал, почему твой голос звучит так забавно.

Но вместо смеха Жест услышал шелестящий шепот:

– Потому что ты слышишь голос, не принадлежащий мне.

– Да, – задумчиво произнес он. – Это точно.

«Будь я проклят, но она сошла с ума, как Тоа-Сителл». Он начал терять последнюю надежду.

– Я хочу предложить тебе кое-что.

– Конечно, хочешь.

– Я могу указать тебе расположение Котов, чародеев и Глаз Божьих – их позиции и численность отрядов. Я расскажу тебе, где находятся припасы и оружие, отмечу на карте маршруты патрулей, охраняющих пещеры. Я лично составлю план для решающей атаки…

– И чем важна для меня эта информация?

Она не могла помешаться настолько. Или могла?

– Это принесет тебе победу в затянувшейся войне, – терпеливо объяснил Жест.

– Мы ни с кем не воюем.