Клинок Уреньги

Власова Серафима Константиновна

— Где тут, добрые люди, Маланья живет?

А она в это время из шурфа выходила и большой кусок медной руды несла.

Люди ответили ему:

— Вон она, разве не видишь?

Посмотрел Время-богатырь на Маланью и ахнул. «Вот это красота!» — подумал он про себя и пошел к девке.

А Маланья, в это время, перекинув свою косу тяжелую с плеча на спину, положила руду на землю, распрямилась и весело посмотрела на богатыря, будто радость отдала.

«Не зря, выходит, люди про нее говорят: «Нашу Маланью по утрам солнышко целует», — усмехнулся

про себя Время-богатырь.

— Тебе ли, Маланья, с такой красотой в земле рыться? Тебе в золоте только ходить, во дворцах богатых жить! — сказал он ей, кланяясь низко в пояс.

— Не ты первый про это говоришь, не ты первый золото сулишь, — ответила ему девка. — Только не надо мне этих богатств, я и без них проживу, а вот без родной земли зачахну я!

Удивился Время-богатырь, но не отступился. Отстегнул от пояса он саблю, украшенную самоцветами, и Маланье ее в руки подал.

— Погляди в рукоять моей сабли. Видишь, в ней камушек горит?

Взяла Маланья в руки саблю, поглядела на редкий изумруд и сказала:

— Вижу!

— Да ты лучше погляди, может, что и увидишь в камне! — настаивал богатырь.

Пригляделась Маланья в камень, а он заиграл, запереливался чисто живой в ее руке. Далекие страны она в нем увидала, белокаменные дворцы, моря и океаны.

Долго любовалась Маланья изумрудом. Весело смеялась над игрушкой и над тем, как знатные вельможи в собольих шапках с перьями кланялись ей из камня. Но вдруг брови ее в одно крыло слились. На глаза печаль легла.

— А кто этот чудесный камень гранил, чьи руки такую красоту земли открыли? — у богатыря Маланья спросила. Вспомнила она о людях, которые день и ночь в своих землянках при лучине камни гранили.

— Зачем тебе, Маланья, знать про это? Будешь и ты носить такие камни. А хочешь — подарю тебе я ключ от кладовки, где самоцветы горами лежат.

Покачала головой Маланья и богатырю обратно саблю подала.

— Пойми, богатырь, меня. Мои еще деды говорили: «Дымок родной избы дороже чужого огонька». — И, отвернувшись от богатыря, бровью повела.

Удивился Время-богатырь, но не отступился.

— Пожалеешь ты, Маланья, о богатствах, да поздно будет. Об заклад буду биться, что пожалеешь.

Засмеялась Маланья и сказала ему в ответ:

— Давай поспорим! А уговор таков. Ежели ты проспоришь, то останешься с нами и будешь работать у нас. Ты ведь сильный. Захочешь — горы перевернешь, моря осушишь. Красавицу в старуху превратишь. Многое тебе подвластно, только в одном ты не силен: моего отца и матери моей тебе не одолеть, хотя они и не в золото одеты.

Задумался богатырь, но согласился на уговор. Ударились они по рукам, как полагалось при споре. Потом богатырь сел на коня — и быстрее эха умчался в дальние края... А Маланью в недолгих днях мать замуж отдала. И такую им народ справил свадьбу, что по сей день люди об этой свадьбе сказки говорят.

Прошли годы. И как-то раз вспомнил Время-богатырь про Маланью и снова в Камень-горы прискакал. Проверить решил он, не проспорила ли она? Смотрит: где землянки были, улочки домов стоят. Спросил у прохожей бабки, где Маланья тут живет? Бабка показала на крайнюю избу у моста. Богатырь пошел к избе.

Зашел он во двор, а навстречу из избы к нему Маланья выходила. Улыбнулась приветливо богатырю и весело сказала:

— Я знаю тебя, ты Время-богатырь. Моя бабка спорила с тобой. Ты бился с ней об заклад: если она проспорит, то станет твоей женою, а ежели ты, Время-богатырь, то останешься с ней...

— Верно, верно, поспорили мы с Маланьей, — ответил богатырь.

— Так слушай, — девушка сказала. — Перед смертью бабка мне говорила: «Ежели придет Время-богатырь к нам сюда и спросит, не жалела ли я, что отказалась от богатств, ответь ему: ни разу даже в думках не пожалела».

— А ты Маланья тоже? — Время-богатырь ее спросил.

— Маланья тоже, У нас уж так в роду ведется: первая дочка Маланьей зовется.

— Ты так же прекрасна, как и твоя бабка была! — сказал ей Время-богатырь. — Откуда же берется ваша красота? Дозволь спросить.

— Откуда, говоришь, берется наша красота? — улыбнулась в ответ Маланья. — Когда пьешь воду из родника, ты думаешь, откуда он берет начало? Так вот пойдем. Покажу я тебе этот родник!

И они пошли. Долго, долго они по шахтам, рудникам и дудкам бродили. Видели, как трудились люди, как руду и самоцветы добывали, как работали в лесу.

— Кто же они?—спросил Маланью богатырь.

— Это мой народ. У нас с ним один отец. Трудом его зовут. А теперь пойдем — поглядишь на мать.

И они опять пошли. Поднялись на самую середину хребта, на высокую вершину горы, что с незапамятных времен Юрмой зовется. Зашли.

Поклонились речушкам, горам и долинам, поклонились солнцу и ветрам. Заре, спустившейся на землю, и людям, что копались в земле. Полюбовались дальними кострами по берегам озер и рек, лесами зелеными, как море. И воскликнул Время-богатырь:

— Ежели бы ты и не сказала, кто твоя мать, все равно я бы догадался. Ее Жизнью зовут.

— Верно, богатырь, ты угадал. Жизнь — наша мать. Теперь ты понял, где родник красоты человечьей?

Ничего не ответил богатырь. Только снова, как и прежде, с пояса меч он отцепил и Маланье в руки его отдал.

— Проспорил я, Маланья, а потому остаюсь с тобой. Я буду работать с вами!

И остался навсегда...

БЫЛИ