Клодиус Бомбарнак (часть сб.)
Шрифт:
Следовательно, Попов работал еще на поездах, обслуживавших первый участок Закаспийской железной дороги между фортом Михайловским и Кизыл-Арватом, участок, который начали строить в декабре 1880 года и закончили спустя десять месяцев, в ноябре 1881 года. Пятью годами позже, 14 июля 1886 года, первый локомотив прибыл на станцию Мерв, а еще через восемнадцать месяцев его приветствовали в Самарканде.
Теперь туркестанские рельсы примкнули к китайским, а эта дорога протянулась стальной лентой от Каспийского моря до Пекина.
Когда
— Майор, — ответил мне Попов, — много лет служил в Туркестанской области, а теперь получил назначение в Пекин, чтобы организовать там госпиталь для наших соотечественников.
— Он вызывает во мне симпатию, этот майор Нольтиц, — заметил я. — Мне хотелось бы поскорее с ним познакомиться.
— И он будет рад знакомству с вами, — ответил мне Попов.
— А кто такие эти двое китайцев, которые сели в Узун-Ада? Что вы о них знаете?
— Ничего не знаю, господин Бомбарнак, кроме имен, проставленных на багажной квитанции.
— Назовите мне их, пожалуйста.
— Младшего зовут Пан Шао, а старшего — Тио Кин. Похоже, что они несколько лет путешествовали по Европе, но мне неизвестно, откуда они прибыли. Думаю, что Пан Шао из богатой семьи, раз его сопровождает личный врач.
— Тио Кин?
— Да, доктор Тио Кин.
— И оба они говорят только по-китайски?
— Вероятно, по крайней мере, я ни разу не слышал, чтобы они изъяснялись на каком-нибудь другом языке.
Получив у Попова эту информацию, я заполнил N9, предназначенный для молодого Пан Шао, и N10, оставленный для доктора Тио Кина.
— Что касается американца… — продолжает Попов.
— То его зовут Фульк Эфринель, — подхватываю я, — а англичанку мисс Горация Блуэтт. Этих я уже знаю, и вряд ли сообщите мне о них что-нибудь новое.
— А хотите знать, господин Бомбарнак, что я думаю об этой парочке?
— Очень хочу!
— В Пекине мисс Горация Блуэтт легко могла бы превратиться в миссис Эфринель.
— И да благословит небо их союз, ибо они как будто созданы друг для друга.
— Я вижу, что наши мнения на этот счет не расходятся.
— А эти двое французов… эти нежные супруги, — спрашиваю я, — что они собой представляют?
— А разве они сами вам не сказали?
— Нет.
— Не беспокойтесь, они еще расскажут. Впрочем, если это вам интересно, их профессия указана на багаже.
— Так кто же они?
— Комические актеры, которые подрядились выступать в Китае.
— Комические актеры? Теперь мне понятны эти странные позы и движения, мимика и жестикуляция! Но откуда у господина Катерна морской жаргон?.. Надо будет выяснить.
А не знаете ли вы, господин Попов, амплуа этих артистов?
— Как же, муж — первый комик.
— А жена?
— Субретка.
— А в какой город едет эта нежная парочка?
— В Шанхай. Оба они приглашены в театр, созданный для французов, живущих в Китае.
Вот и чудесно! Я буду говорить с ними о театре, о закулисных толках, о провинциальных сплетнях и, если верить Попову, в два счета заведу знакомство с веселым комиком и его очаровательной партнершей. Но романтического героя, героя моих мечтаний, в их обществе мне не найти!
Что же касается надменного джентльмена, то начальник поезда ничего о нем не знает, кроме адреса, проставленного на его сундуках: сэр Фрэнсис Травельян из Травельян-Голла в Травельяншире.
— Этот господин не считает нужным отвечать, когда с ним заговаривают, — прибавляет Попов.
Ничего не поделаешь, значит, моему восьмому номеру придется исполнять немую роль.
— Ну, а немец? — спрашиваю я.
— Барон Вейсшнитцердерфер?
— Да. Он, кажется, тоже едет до Пекина?
— До Пекина и еще дальше, господин Бомбарнак.
— Еще дальше?
— Вот именно… Он совершает кругосветное путешествие.
— Кругосветное путешествие?
— За тридцать девять дней!
Итак, после миссис Бисленд, которая проделала свое удивительное путешествие вокруг света за семьдесят три дня, после мисс Нелли Блай, осуществившей его за семьдесят два дня, после почтенного Трена, сумевшего совершить то же самое за семьдесят дней, этот немец воображает, что ему хватит для кругосветного путешествия тридцати девяти дней!
Правда, скорость передвижения в наши дни значительно увеличилась, дороги усовершенствовались, рельсовые пути выпрямились. Воспользовавшись Великой Трансазиатской магистралью, которая позволяет за пятнадцать дней преодолеть расстояние от прусской столицы до Пекина, барон сможет вдвое сократить продолжительность переезда, минуя Суэцкий канал и Сингапур.
— Но он никогда не доедет! — восклицаю я.
— Почему вы так думаете?
— Потому, что он всегда опаздывает. В Тифлисе он едва не пропустил поезд, а в Баку чудом не опоздал на пароход…
— Но ведь в Узун-Ада он поспел как раз вовремя…
— Тем не менее, господин Попов, я буду крайне удивлен, если наш немец побьет американцев и американок в этих «кругосветных гонках»!
7
На станцию Кизыл-Арват — двести сорок вторая верста от Каспия — поезд прибыл в семь тридцать вечера вместо семи часов по расписанию. Эта неточность вызвала тридцать упреков барона, по одному в минуту.
В Кизыл-Арвате поезд стоит целых два часа. Хотя день уже клонился к закату, я решил употребить время на осмотр городка, насчитывающего более двух тысяч жителей — русских, персов и туркмен. Впрочем, и смотреть тут особенно не на что: ни в самом городе, ни в окрестностях нет никакой растительности, даже ни единой пальмы. Кругом только пастбища и хлебные поля, орошаемые жалкой речонкой.