Клодиус Бомбарнак (часть сб.)
Шрифт:
Затем я выхожу на центральные улицы. Водоем Лябихауз окаймляет одну из сторон квадратной площади, обсаженной вязами. Дальше возвышается так называемый «Ковчег» — укрепленный дворец эмира, ворота которого украшены вполне современными часами. Герману Вамбери [60] это сооружение показалось зловещим, и я с ним вполне согласен, хотя бронзовые пушки, защищающие вход, не столько отталкивают своим грозным видом, сколько привлекают художественной отделкой.
Замечу кстати, что бухарскими солдатами, которые разгуливают по улицам в белых штанах, черных куртках, каракулевых шапках и высоких сапогах,
60
Вамбери Герман (1832–1913) — венгерский путешественник, исследователь Средней Азии и Персии.
Справа от дворца находится самая величественная в городе мечеть Калян. Это целый мир куполов, колоколенок и минаретов, дающих приют аистам, которых в Бухаре бесчисленное множество.
Иду дальше, куда глаза глядят, и попадаю в северо-восточную часть города на берег Зеравшана. Все городские арыки в санитарных целях два или три раза в месяц промываются свежими, прозрачными водами этой реки. И вот, только сейчас, в арыки поступила чистая вода. Мужчины, женщины, дети, собаки, двуногие, четвероногие — все бросились купаться и подняли такую суматоху, что даже трудно описать.
Повернув на юго-запад, я сталкиваюсь с группой дервишей [61] в остроконечных шапках, с посохами в руках, с развевающимися по ветру волосами. Иногда они останавливаются и начинают плясать под аккомпанемент песни, удивительно соответствующей характерным па ритуального восточного танца.
Побывал я и на книжном базаре. Там сосредоточено не менее двадцати шести лавок, где продаются печатные книги и рукописи, но не на вес, как чай, и не пучками, как овощи, а поштучно, как самый ходкий товар.
61
Дервиш — мусульманский монах в восточных странах.
Что же касается многочисленных «медресе» [62] — школ, которые принесли Бухаре славу университетского города, то должен признаться, что ни одной из них я не посетил. Усталый, измученный, доведенный до полного изнеможения, я поплелся назад и уселся под вязами на набережной Диванбеги. Там всегда кипят огромные самовары, и за один «танга» или семьдесят пять сантимов я утолил жажду «шивином», таким превосходным чаем, которого в Европе никто не знает.
Вот и все мои воспоминания о туркестанском Риме. Если для полного осмотра города нужно не меньше месяца, то в моем распоряжении лишь несколько часов.
62
Высшая духовная школа мусульман.
В половине одиннадцатого я вернулся к поезду вместе с майором Нольтицем, которого встретил при посадке на узкоколейку. Вокзальные помещения завалены тюками бухарского хлопка и кипами мервской шерсти.
Все мои номера, включая и немецкого барона, находятся уже на платформе. В хвосте поезда конвойные продолжают добросовестно охранять вагон с телом мандарина Иен Лу. Мне кажется, что трое из наших спутников наблюдают за ними с упорным любопытством; это те монголы подозрительного вида, которые сели в Душаке. Проходя мимо, я даже заметил, что Фарускиар сделал им какой-то знак, смысла которого
Едва поезд отошел от станции, как пассажиры направились в вагон-ресторан. По соседству с нами оказались свободные места. Этим воспользовался молодой китаец и уселся поближе ко мне и майору Нольтицу. За ним последовал и доктор Тио Кин. Пан Шао знает, что я сотрудничаю в редакции «XX века», и ему, видимо, хочется познакомиться и поговорить со мною, как и мне с ним.
Я не ошибся. Это настоящий парижский бульвардье [63] в одежде китайца. Три года он провел в этом веселом городе, и не только развлекался, но и набирался знаний. Единственный сын богатого пекинского коммерсанта, он путешествовал и путешествует под крылышком Тио Кина, который именуется доктором, но в сущности представляет собой законченный тип лентяя и бездельника. Ученик это знает и все время над ним посмеивается.
63
Завсегдатай парижских бульваров и кабачков.
Поверите ли вы, что с тех пор, как доктор Тио Кин отыскал у букиниста на набережной Сены книжечку Корнаро, он только и старается согласовать свое существование с правилами «Искусства долго жить, пребывая в добром здравии». Умеренное количество еды и питья, особый режим для каждого сезона, воздержанность, способствующая бодрости духа, невоздержанность, приносящая великое зло, средства, помогающие исправить дурной темперамент и пользоваться отличным здоровьем до самого преклонного возраста, — таковы предписания, столь искусно защищаемые благородным венецианцем, которые без конца изучает этот тупица-доктор. Пан Шао беспрестанно отпускает на его счет злые и меткие шутки, но Тио Кин не обращает на них никакого внимания.
Тут же за завтраком мы могли наблюдать некоторые проявления его мании, ибо доктор так же, как и его ученик, говорит на чистейшем французском языке.
— Прежде чем приняться за еду, — обращается к нему Пан Шао, — не будете ли вы, доктор, так любезны и не напомните ли мне, сколько существует основных правил для определения разумной меры еды и питья?
— Семь, мой юный друг, — с полной серьезностью отвечает Тио Кин. — И первое из них — принимать ровно столько пищи, чтобы сразу после еды быть способным приступить к умственным занятиям.
— А второе?..
— Второе — принимать лишь такое количество питья, чтобы потом не чувствовать ни вялости, ни тяжести на желудке, ни малейшего телесного утомления. Третье…
— Если вы не возражаете, доктор, то на этом мы сегодня остановимся, — прерывает его Пан Шао. — Вот, кстати, пилав, который кажется мне очень хорошо приготовленным и…
— Берегитесь, мой дорогой ученик! Это кушанье — род пудинга и рубленой баранины, смешанной с жиром и пряностями… Я боюсь, как бы это не обременило…
— Поэтому, доктор, я советую вам не есть его. А уж я последую примеру этих господ.
Так Пан Шао и поступает и — не зря, так как пилав поистине восхитителен. Доктору же ничего не остается, как довольствоваться самыми легкими блюдами.
По словам майора Нольтица, этот же пилав, приготовленный особым способом на сильном огне и называемый «зенбузи», бывает еще вкуснее. Да и может ли быть иначе, если это слово означает «дамские поцелуи»?
Поскольку господин Катерна выражает сожаление, что этого блюда нет в меню, я осмеливаюсь заметить: