Клодиус Бомбарнак (часть сб.)
Шрифт:
Это уже не вагон-ресторан, а, если так можно выразиться, салон-вагон. Большой обеденный стол разобрали и вместо него поставили маленький, который должен заменить конторку или бюро. Несколько букетов цветов, купленных на станции Черчен, расставлено по углам вагона, достаточно просторного, чтобы вместить большую часть пассажиров. Впрочем, те, кому не хватит места внутри, могут постоять и на площадках.
На дверях вагонов первого и второго классов были вывешены объявления:
«Мистер Фульк Эфринель, представитель торгового дома „Стронг Бульбуль и Кo“ в Нью-Йорке имеет честь пригласить вас на свое бракосочетание с мисс Горацией Блуэтт, представительницей фирмы Гольмс-Гольм в
«Мисс Горация Блуэтт, представительница фирмы Гольмс-Гольм в Лондоне имеет честь пригласить вас на свое бракосочетание с мистером Фульком Эфринелем, представителем торгового дома „Стронг Бульбуль и K°“ в Нью-Йорке. Брачная церемония состоится…» и т. д.
Ну право же, если я не извлеку из такого события хотя бы сотни строк, значит, я ничего не смыслю в своем ремесле.
А пока суть да дело, я должен справиться у Попова, в каком месте мы будем находиться в эту торжественную минуту.
Попов указывает мне его на карте, приложенной к путеводителю. Поезд будет в ста пятидесяти километрах от станции Чарклык, в пустыне, которую пересекает здесь небольшая река, впадающая в озеро Лобнор. На протяжении двадцати лье не встретится ни одной станции, и очередная остановка не нарушит церемонии.
Само собой разумеется, что я и господин Катерна уже в половине девятого были готовы к исполнению своих обязанностей.
Майор Нольтиц и Пан Шао тоже немножко принарядились по случаю торжества. Вид у майора был весьма серьезный, как у хирурга, собирающегося приступить к ампутации ноги, а китаец скорее походил на насмешливого парижанина, попавшего на деревенскую свадьбу.
Доктор Тио Кин, конечно, не пожелает разлучиться со своим Корнаро, и они явятся на этот скромный праздник, как всегда, вдвоем. Насколько мне известно, благородный венецианец не был женат и не оставил специальных суждений о браке с точки зрения неумеренного расходования основных жизненных соков, если только кое-какие разрозненные замечания не найдутся в начале главы:
«Верные и легкие средства скорой помощи при различных случаях, опасных для жизни».
— Я могу согласиться, — заметил Пан Шао, только что процитировавший мне эту фразу из Корнаро, — что брак вполне можно отнести к одному из таких опасных случаев.
Восемь часов сорок пять минут. Новобрачных еще никто не видел. Мисс Горация Блуэтт заперлась в уборной первого вагона, где она, без сомнения, занимается своим свадебным туалетом. По-видимому, и Фульк Эфринель завязывает где-нибудь свой галстук, наводит последний блеск на кольца, брелоки и другие драгоценности своей портативной ювелирной лавки. Меня не беспокоит их отсутствие. Они явятся, как только зазвонит колокол.
Я сожалею лишь о том, что Фарускиар и Гангир чем-то озабочены и, судя по всему, им сейчас не до свадьбы. Почему они продолжают пристально всматриваться в пустынный горизонт? Ведь ничего другого не увидят они в районе озера Лобнор, кроме бесплодной, печальной и мрачной пустыни Гоби, такой, как она рисуется в описаниях Грум-Гржимайло, Блана и Мартена. Интересно знать, что их так тревожит?
— Если предчувствие не обманывает меня, — говорит майор Нольтиц, — тут что-то кроется.
Что он хочет этим сказать?.. Но некогда раздумывать: тендерный колокол шлет уже веселые призывы. Девять часов. Пора идти в вагон-ресторан.
Господин Катерна становится в пару со мной и бойко напевает:
Это колокол на башенке Вдруг так нежно зазвучал…А госпожа Катерна отвечает на трио из «Белой дамы» [97] припевом из «Вийярских драгунов»: [98]
97
Опера французского композитора Буальдье, поставлена в 1825 году.
98
Комическая опера французского композитора Майяра, написана в 1856 году.
показывая театральным жестом, будто дергает за веревку.
Пассажиры торжественно направляются в вагон-ресторан. Шествие возглавляют четверо свидетелей, а за ними с обоих концов деревни — я хотел сказать, поезда — идут приглашенные. Среди них — китайцы, туркмены и несколько татар. Всем хочется побывать на свадьбе.
Священник сидит в вагоне-ресторане за маленьким столом, на котором красуется брачный договор, составленный Натаниэлем Морзом в соответствии с требованиями будущих супругов. Видимо, он привык к такого рода операциям, настолько же коммерческим: как и матримониальным.
А жениха и невесты все еще нет.
— Неужели они передумали? — говорю я комику.
— Если и передумали, — со смехом отвечает господин Катерна, — то пусть преподобный вторично обвенчает меня с моей женой. Недаром же мы надели свадебные наряды!.. Да и другим будет не обидно. Правда, Каролина?
— Конечно, Адольф, — не без жеманства отвечает ему субретка.
Однако повторное бракосочетание супругов Катерна не состоится. Вот он, Фульк Эфринель, одетый в это утро точно так же, как и вчера, и — любопытная подробность! — с карандашом за левым ухом: добросовестный маклер только что закончил какую-то калькуляцию для своего торгового дома в Нью-Йорке.
А вот и мисс Горация Блуэтт, тощая, сухопарая и плоская, какой только может быть английская маклерша. Поверх дорожного платья она накинула плащ, а взамен украшений на поясе у нее бренчит связка ключей.
Все присутствующие вежливо встают при появлении новобрачных, а те, поклонившись направо и налево, и, «переведя дух», как сказал бы господин Катерна, медленно подходят к священнику, который стоит, положив руку на библию, открытую, несомненно, на той самой странице, где Исаак, сын Авраама и Сарры, берет в жены Ревекку, дочь Рахили.
Если бы еще зазвучала приличествующая обряду органная музыка, то легко было бы вообразить, что находишься в церкви.
Но есть и музыка! Правда, это не орган, а всего лишь гармоника, которую не забыл захватить с собой господин Катерна. Как бывший моряк, он умеет обращаться с этим орудием пытки и демонстрирует свое искусство, стараясь воспроизвести слащавое анданте из «Нормы» [99] с типичными для гармоники заунывными интонациями.
Старомодная мелодия, которая так темпераментно звучит на этом инструменте, по-видимому, доставляет большое удовольствие уроженцам Центральной Азии. Но всему на свете приходит конец, даже анданте из «Нормы».
99
Опера итальянского композитора Венченцо Беллини, поставлена в 1831 году.