Клокотала Украина (с иллюстрациями)
Шрифт:
— Помогай бог, казаче!
Юзек молча окинул взглядом Веригу, покраснел от злости и ответил, подражая пану Лащу:
— Я казаков, чтоб ты знал, под ноготь беру, как гнид!
Верига с шумом втянул в себя воздух и невольно прикоснулся к сабле.
— Ты бы обхождением лучше похвалился. Что, паны разве уже в турок обратились из шляхты? Мы у себя в доме каждому гостю рады и обидеть его не посмеем.
— Попробовал бы ты, галаган, обидеть! Поди к пану старшому, пусть с тобой побеседует. Куда девался ротмистр пан Дзик и все остальные?
Верига не ошибся. Теперь спасение было только в сабле да в умении ею орудовать. А он не раз мерил силы с самим Богуном, лучше которого не было бойца на свете. И потому Верига ответил уже спокойно:
— Так пан ведь сам знает.
— Что пан знает? Пан поехал с цидулою к пану стражнику, как только девка подняла свару, а те шестеро и по сю пору не вернулись.
У Вериги екнуло сердце.
— Как это не вернулись? — удивился он с деланным простодушием. — Правда, было-таки чем позабавиться, и они тут заночевали, но утром отправились благополучно.
— А куда поехали?
— К югу от нас еще есть один хутор, миль пятьдесят будет.
— Большой хутор?
Никакого хутора дальше Пятигор и не бывало. «Пускай поедут, поищут», — подумал Верига.
— Хат двадцать будет.
— Пан ротмистр туда поскакал?
— Говорил, что поедет непременно!
— Пане Ян, — закричал Юзек, обрадованный тем, что обнаружился след ротмистра Дзика, — слышишь, что говорит этот галаган: тут есть еще один хутор, туда, говорит, поехали... А ты не брешешь?
Ян ничем не отличался от остальных гайдуков, разве что был за старшого и больше походил на шляхтича. Он держал в руках копье и, пристально глядя в глаза Вериге, язвительно спросил:
— А чье это копье?
Верига на миг растерялся, но, окинув взглядом гайдуков, решил, что, на худой конец, половину порубит, а половину уложит кулаком.
— Копье пана ротмистра! — ответил он вызывающе.
— А пан ротмистр где?
— Захватил мое копье, а свое поганенькое бросил и бес его знает куда поехал.
— Ты это, лайдак [Лайдак – бродяга, бездельник], припомнишь на дыбе, а потом еще на кол тебя посадим.
— Не таков казак Верига, чтоб верещать на дыбе, как поросенок, даром только время потратите, лучше уж сразу на кол!
Услышав его имя, гайдуки переглянулись, а кое-кто боязливо попятился.
— Так ты Верига? — спросил Ян. — Это славно! Такой бунтовщик не меньше двух дней кол глотать будет.
— Я такой кол вытешу, что и на три дня хватит, только бы панам удовольствие сделать!
Верига был коренастый, в плечах широкий, но не выше среднего гайдука. Однако, когда он подошел к рубленой коморе, плечом приподнял один угол и выдернул круглое бревно, гайдуки бросились от него врассыпную, как испуганные воробьи.
— Для кола лучше и не найти, — сказал он, улыбаясь. — Только, ваша милость, казак перед смертью должен выпить, так, прошу, уважьте мою волю, пускай кто-нибудь нацедит в погребе горилки.
Гайдуки полезли в погреб. На дворе остались только Ян и Юзек. Если б Верига захотел, он мог бы запереть погреб, а с этими управиться играючи, но, чтоб услышать хоть слово о дочке, он готов был принести какую угодно жертву. Все еще держа в руках бревно, спросил:
— Не толста ли будет дубинка, пане старшой?
— Примеряй на себя! — огрызнулся Ян. — Погоди, еще заплачешь.
— А бывает, что чеботарь шьет чеботы на одного, а носит другой.
Ян замигал глазами, затем подозрительно оглянул хутор. Мертвая тишина заставила его насторожиться, он нетерпеливо поглядел на погреб. В это время во двор вошел Гордий. Он с кургана видел, как с хутора выехал воз к оврагу, видел, как скакали всадники, а когда двинулся к оврагу Гнат Верига, он тоже спустился в балку. Но Верига все не приходил, и Гордий пополз обратно к хутору. Он заметил гайдуков и уже догадался, что за гости, но не мог понять: с чего это Верига вздумал, тесать колоду? Это будничное занятие успокоило его, и он отважился выйти из засады.
— Кто ты такой? — спросил Ян.
— Сосед, пане старшой, — ответил Верига. — С поля возвращаются люди. Теперь, должно быть, и все скоро придут.
— А что, много тут хлопов?
— Да вам не придется трудиться закапывать кол и меня подсаживать, сами управимся. Начинай, Гордий, яму копать. Не верят паны-ляхи, что ротмистр поехал от нас на другой хутор, который к югу.
Гордий украдкой взглянул на Веригу, кое о чем догадался по его злой усмешке и кивнул головой.
Ян начал нервничать, крикнул гайдуков. Из погреба доносился шум, но никто не выходил. Юзек подождал еще немного и сам полез в погреб.
Уже надвигался вечер, а Верига, прислушиваясь к тому, что делается в погребе, все еще тюкал топором, старательно вытесывая острие, локтя в три длиною. Ян чем дальше, тем все больше беспокоился: распряженные кони разбрелись, оружие гайдуков тоже было раскидано по двору, а сколько на хуторе могло быть людей и что за люди, он не знал. Они могли вернуться каждую минуту, кто-то уже шел по гребле. Тревожило его и поведение Вериги, который спокойно пересмеивался с Гордием.
Маленькая фигурка в белой свитке и белой косынке повернула ко двору. Это была Христя. Она, как и Гордий, никак не могла взять в толк, почему не идет Верига, а потом застрял и Гордий. Ян подошел к погребу и сердито приказал, чтоб все выходили.
Первый гайдук, который выбрался на свет, сразу затянул песню, покачнулся и тут же распластался на земле. Второй и третий смогли еще выйти на середину двора, а остальные не в состоянии были даже вскарабкаться по лестнице, только Юзек, хотя и пошатываясь, держался еще на ногах.
— Ну, пане Ян, — сказал Верига, расправляя спину, — пощупай руками — гладенький вышел кол? Три дня проскулишь?
Ян побелел, глаза у него стали круглыми и забегали, как мыши, но вкрадчиво улыбнулся и даже примирительно потрепал Веригу по спине.