Клокотала Украина (с иллюстрациями)
Шрифт:
В марте кварцяное войско продвинулось к Днепру: польный гетман расположился в Корсуни, а великий коронный с главными силами — в Черкассах.
С появлением войска жизнь на Украине снова как будто вошла в колею. Николай Потоцкий даже начинал думать, что магнаты зря подняли тревогу по поводу бунтов крестьян. А чтоб окончательно успокоить шляхту, он издал жестокий универсал к посполитым.
В этот день Калиновский решил совершить прогулку верхом; весна была теплая, земля курилась, первые листочки источали тонкий аромат,
— Что там такое?
— Кого-то повесили! — равнодушно, как о привычном деле, отвечал тот.
Только подъехав к самой виселице. Калиновский разглядел в петле парубка, а вокруг толпу посполитых и дворовой челяди. Тут же стояла со своими приближенными княгиня Козечина, владелица дворца на острове. Калиновский спешился и подошел к старушке.
Если бы не такой прекрасный вечер, он бы и сам не имел ничего против того, что в петле болтается хлоп. Но сегодня виселица испортила ему настроение. К тому же это уже третья казнь за короткое время. Так нетрудно обозлить и смирных хлопов.
— Простите, княгиня, это по вашему велению?
Княгиня не услышала в его голосе особого восторга и сразу вспылила:
— Николай Потоцкий, пан краковский, разрешает... О, Николай знает, как с ними обращаться... А повесить его велела я... Это мой хлоп. Я теперь никому из них не доверяю: подожжет и сбежит к Хмельницкому. Мне не жаль денег, я его приказала кончить, я за него и заплачу... Учитесь, пане Калиновский, у коронного гетмана... — Повернулась и пошла, по-старушечьи шаркая ногами по пыльной дороге.
Задетый этим замечанием, раздраженный Калиновский, вернувшись к себе, сразу же вызвал войскового писаря.
— Что это за разрешения выдает великий гетман? Людей вешают.
— Вельможный пане гетман, о разрешении не слышал, а пан краковский издал универсал.
— Когда, какой? — Сообразив, что писарь может догадаться, что Потоцкий сделал это, не договорившись с ним, Калиновский густо покраснел и сделал вид, что припоминает. — А-а, это... о причинах перемещения кварцяного войска... Хорошо, оставьте, я перечитаю еще раз.
Когда войсковой писарь вышел. Калиновский поднес бумажку к самым глазам и прочитал:
«Оповещаем всех и приказываем, чтобы те, кто бежал с Хмельницким, равно как и те, кто ушел к нему после того, вернулись к месту своего жительства, надеясь на прощение за свои проступки, а ежели кто осмелится бежать на Запорожье, так за вину свою отвечает имуществом и жизнью жены и детей».
— Может, и на виселице из таких? — вслух произнес Калиновский. — А если все
В нем закипело возмущение против глупой тактики великого гетмана — держать всех в страхе.
— Ведь мы сами разжигаем бунты! — снова громко воскликнул он, хотя в комнате никого не было.
Ночью Калиновский почти не спал и мысленно спорил с Потоцким. Он, так же как и король, как и канцлер Осолинский, был против того, чтобы дразнить казаков, и внушал Потоцкому, что не следует мешать сотнику Хмельницкому готовиться к походу на Черное море. Надо было попытаться образумить Потоцкого. Утром Калиновский выехал в Черкассы.
Великий гетман коронный, издав универсал, решил, что он уже в достаточной мере устрашил хлопов и теперь может повеселее проводить время на далекой окраине. Вельможная шляхта, прибывшая на берег Днепра со своими отрядами, тоже позаботилась о том, чтобы не скучать в походе. Кованые повозки в обозе Сенявского, Замойского, Одживольского были нагружены не столько пулями и порохом, сколько золотой и серебряной посудой, столовым бельем, бочками водки и вина, окороками и колбасами. В Черкассах пошли банкеты, каких здесь еще не видывали.
За день до приезда Калиновского поручик сторожевой команды привел к коронному гетману двух казаков, задержанных накануне у Смелы.
Николай Потоцкий только что встал из-за стола и был еще краснее обычного.
— Введи, вашмость, одного, — сонно сказал он.
В комнату, со связанными за спиной руками, вошел Остап. На нем был все тот же красный жупан, подпоясанный персидским поясом, и красные сапоги. Так же лихо сидела на голове новая уже кабардинка, только лицо у казака заметно похудело. Потоцкий поднял на него мутные глаза и закричал:
— По одному!.. Сказано — по одному!..
Остап оглянулся: у дверей, кроме него, никого не было. Он еще раз посмотрел на коронного гетмана и широко улыбнулся:
— Уже выпроводили, ясновельможный пане гетман!
— Чтоб по одному... Ну, чего тебе, проси!
— Развяжи, пане, руки. — И повернулся к гетману спиной.
Потоцкий, опираясь о стол, поднялся с кресла, замигал, глаза его стали проясняться. Остап не видел этой перемены и со снисходительной улыбкой обернулся к гетману. В тот же миг гетман схватил его за грудь и с силой затряс. Шапка отлетела к самой стене.
— Хлоп? Схизмат?
Остап, обдирая лицо о крючки и пуговицы гетманова жупана, опустился на колени.
— Упадам до нуг, ясновельможный пане... Я естэм поляк, уроджоный шляхтич! — По лицу его не было видно, чтобы он слишком испугался.
Потоцкий выпустил его и уставился на него, как на жабу.
— Брешешь... А казацкое платье?
— Я все расскажу, ясновельможный...
— Хмельницкого знаешь?
— Знаю, ваша милость... На жизнь вашу умышляет.
Остап продолжал ползать на коленях.