Клон Иисуса
Шрифт:
Каин взвалил дерево на одно плечо, а другой конец ствола вместе с корневищем волок по земле. Корнями дерево задевало каждую кочку, каждый сучок. Голова Адама качалась, но была крепко схвачена корневищем, поэтому удерживалась внутри, как окунь в рыболовных сетях. Идти было неимоверно тяжело. Бежать возможности не было. Каин мог плестись, с трудом делая шаг за шагом. Его пот превратился в кровь. Лицо выражало безумие. Глазницы расширились, рот искривился. По лицу текли кровавые слезы.
Дождя еще не было. Он тащил свою ношу и не понимал, через сколько
Здесь он ошибся.
Ему навстречу бежала Лилит.
– Мой милый! – кричала она. – Мой драгоценный! Как ты это осилил один? Дай я вытру твое лицо.
Лилит вытащила из фартука полотенце:
– Бедный! Здесь сплошная кровь! Отпечаток лица из крови! У меня нет ни глотка воды. Но я могу помочь тебе нести. Ой!
Как только женщина дотронулась до ствола, показалось, что между деревом и ее рукой с неба проскочила молния. Она обожгла руку женщины. Все ее пальцы одновременно.
– Ты не сможешь! – прохрипел Каин. – Голой рукой не возьмешь.
– Я через полотенце. Твое кровавое полотенце.
Они тащили дерево довольно долго. Сначала по холмам, затем по улицам города, которые выглядели необычно – совсем пустыми.
– Все на берегу, – прошептала женщина, – вдруг старик окажется прав и пойдет дождь?
Случайно так получилось, что их скорбный маршрут проходил по улочке, где стояла лачуга больной матери мальчика-молочника. Она была порушена. Мертвое тело женщины с кровавыми пятнами на одежде лежало возле кровати. Мальчик тоже был там. Он жался в самом темном углу. Участников странной процессии мальчишка не признал: окровавленные люди. Один из них абсолютно голый, как те, кто насиловали и убивали его мать.
– Иди с нами! – прохрипел Каин. – У тебя будет шанс выжить!
– Я не хочу выживать! – робко ответил мальчик.
– Спасай себя, – отплевывая кровавую слюну шипел мужчина.
Но мальчик больше не верил людям.
До пристани было близко. Надежда дотащить дерево существовала. Первое, что они услышали на подходе к берегу, – людские голоса и крики. На берегу был весь город. Люди понимали, что наступили их последние минуты и отказывались верить в это, хотя старый Ной по-прежнему держал вход в ковчег открытым. Какие-то ужи и черепахи еще успевали заползти внутрь. Заскочила тяжело дышавшая пара пантер, которые никогда не водились в этих краях. Люди видели всё, кроме примет своей скорой смерти.
Кто-то кричал:
– Обыкновенная гроза в апреле! Так и должно быть! Весенние грозы!
Другой убеждал:
– Для чего вы нужны этому сумасшедшему Ною? Только для того, чтобы превратиться в корм для его зверей. Никто не выйдет из ковчега! Никто!
– И правда! – поддерживала неопрятно одетая женщина, державшая за руку перепуганную девочку. – А мы дождь в городе переждем нормально! Правда, Ноэль?
– Если он пойдет, конечно! – с заумным видом высказался толстый мужчина со спитым лицом.
Каин и Лилит притащили на площадь бревно в тот момент, когда с неба упали первые капли. Встретилось сразу несколько взглядов: взгляд Каина и Лилит, взгляд падшего ангела, взгляд Ноя и кого-то из его детей. Ной сразу же с началом дождя махнул рукой и его сыновья принялись закрывать вход. Он больше не давал шансов никому.
На площадь ворвалась пьяная компания голых молодых людей, виновных в убийстве матери мальчика-молочника и поджоге дома Армилуса:
– Отобрать ковчег у старика! – призывали они.
Горожане их поддерживали криками, но все понимали: уже так поздно, что никто ничего не успеет сделать.
Ной смотрел на изможденных людей в крови, которые притащили на площадь Райское дерево. Это было всего несколько секунд, но таких длинных, как жизнь от Адама до Ноя и его сыновей. Увидев напротив себя дерево с могилы Адама, праведник закрыл глаза. Это было то единственное, о чем он жалел перед потопом. Кажется – протяни руку и возьми. Пусть эти люди с деревом тоже заходят. Но их разделяла целая площадь галдящих людей. Через такую стену живым пройти невозможно.
Капли бились о дерево ковчега сильнее и сильнее. Настроение людей мгновенно изменилось. Многие бросились к постройке, над которой столько потешались.
Армилус сначала крепко выругался вдогонку ускользающему из его рук ковчегу словами погрязнее любой площадной брани. А потом обратился к Каину и Лилит:
– Вы опоздали. Что я должен делать с этим деревом, когда ушел ковчег? Я его даже в руки не могу взять.
– Мне все равно! – ответил Каин.
– Ну, так выбрось его в море!
Каин так и поступил: он толкнул ствол дерева, которое за время скорбного пути изменило его душу. Оно, качнувшись, упало в морские воды, увлекая в своих корнях череп Первого Человека.
– Ты все потерял, теперь спасай себя сам как хочешь, – бросил ему Армилус напоследок, собираясь уходить.
Вдруг заговорила Лилит:
– Как, ты нас бросаешь! Ты же обещал! Ты так не можешь! Где же твоя любовь? У тебя же есть какой-то способ выжить?
– Любовь? – удивленно повторил за ней Каин.
– Любовь? – со смехом ей в лицо повторил Армилус и затем кивнул на Каина. – Вот твоя любовь, живите в счастье и радости сколько сможете!
Армилус скрылся за дождевыми потоками, словно испарился в воздухе. Каин и Лилит остались в объятиях. Это еще были не объятия любви. Даже расставшись с деревом, они продолжали поддерживать друг друга. Сил у них не было. А они им бы пригодились – растерянные люди на площади стояли уже по щиколотку в воде. Самые отчаянные прыгали в море и пытались догнать ковчег. Кто-то делал это на лодках, но волны возвращали лодки к берегу и они разбивались о камни на пристани. Вывалившиеся из разбитых посудин люди не могли выбраться из воды, потому что их тут же на куски разрывали неведомые рыбы. Они появились неизвестно откуда. С берега было видно, что воды кишат стаями этих хищников.