Клон Иисуса
Шрифт:
– Чтобы появилось мое потомство, мне не надо никого убивать, – сказал Каин.
– Твое потомство может не появиться, если я так захочу.
– Оно не появится, если я допущу смерть кого-нибудь из этой семьи. Сейчас нас защищает Бог своими ладонями, но если совершится смертоубийство, ковчег с таким грехом Господу будет не нужен. И ты не станешь нам помогать, если Бог решит утопить нас в воде.
– Бог не станет до конца уничтожать свое творение – человека! Он же не уничтожил падших ангелов! Я один из них. И не чувствую на себе никакого
– Ты сходишь с ума без его внимания. Ты все отдал, чтобы Бог вернул к тебе свою любовь. Твоя душа мучается и изливается желчью, поэтому ты стараешься многое сделать против Него. Теперь ты каждое мгновение доказываешь себе, что ты не ничто, что ты имеешь какое-то значение. Но это не так.
– Убей Сима! Не дай ему спуститься на берег!
– До берега еще далеко. Возможно, это из-за моих грехов, которые я здесь себе позволял. Надо остепенить себя, научиться жить чище.
– Безумный! Ты отказываешься от своих слов и хочешь быть таким же, как они! Ты! Первый человек! Сын Адама! Кому ты хочешь подражать?
– Авелю! – ответил ему Каин.
Армилус выскочил от него и пропал.
Через семь дней Ной подошел к Каину и попросил помочь еще раз забраться на крышу ковчега.
– Сегодня надо отпустить другую птицу. Пусть облетит окрестности. Может, ей откроется какой-то островок, где мы сможем остановиться?
На крыше ковчега он достал белую голубку, которую подбросил в воздух. Голубка поначалу несколько испугалась, вспорхнула вверх, а потом закружила. Она летала вокруг, увеличивая расстояние между собой и ковчегом. Круг за кругом. У Каина даже шея заболела от ее странного полета. Конечно, для голубки это было испытанием – после черной крыши ковчега увидеть прозрачное невесомое небо и ослепляющее солнце.
Они ждали ее возвращения несколько часов. Каин вытащил рыбы больше, чем им было нужно. Одна из больших рыбин своими зубами порвала веревку и упала опять в водную стихию. А с веревками на ковчеге было трудно. У них многое заканчивалось. Почти не было муки, они исчерпали масло, остался только один горшок с медом и несколько головок сыра. Если бы не было рыбы, семья, возможно, уже жила бы впроголодь. Правда, пшеницы еще было достаточно, а вот запасы овощей должны были оскудеть не сегодня завтра. Стол становился скромнее, но после разговора с Армилусом и принятого решения не грешить Каин сказал Неелатамек, чтобы она больше не приносила ему продукты из тайной комнаты.
У животных жизнь была не слаще. Трава и пшеница, которые шли на корм, заканчивались. Запасы пресной воды истощались. Если бы шли дожди, то можно было набрать дождевую воду, которая могла скапливаться на крыше, но вот уже больше ста дней на небе не появилось ни облачка.
– Ничего страшного! – сказал Каину Ной. – У меня есть другая веревка, более прочная! Я тебе дам сегодня вечером.
– Отец, а если кончится еда, что мы будем делать? – спросил его Каин.
– Будем терпеть голод и ждать, когда Бог вернет нам сушу.
– Но если мы кого-нибудь съедим из животных? Сразу пару. Например, корову и быка.
– Если ты съешь корову, то останешься даже без небольшого количества молока, которое так радует нас за столом по утрам.
– Ну, не корову. Жирафа можно съесть с жирафихой. От них же никакой пользы.
– Господь это узнает. Он может захотеть продлить наши страдания еще дольше. А сил на это уже нет ни у кого. Мы лучше потерпим немного в надежде на завершение всего этого. И ты потерпи, – сказал Ной, заглянув в глаза Каина.
Каин решил, что Ной знает о разных случаях его невоздержания и говорит именно об этом.
Голубка скоро вернулась. Она летала меньше, чем ворон. Что-то проворковала Ною, отчего он заметно погрустнел. Каин его даже не стал ни о чем расспрашивать.
Птица землю не нашла.
Этим вечером Каин не стал звать Неелатамек к себе. Нужно было всем терпеть. А Каин до этого был самым невоздержанным из всех. Он не стал после ужина передавать ей никаких знаков. Она к нему пришла сама. Вечером несмело открыла дверь, как тень, проникла к Каину. Муж посмотрел на нее и увидел, что причиной визита Неелатамек была не страсть, а что-то тревожное. Она села на траву, он рядом:
– Нас с тобой ждет большое событие, – сказала Неелатамек.
– Что-то случилось? Ты заболела? – насторожился Каин.
– Не в этом дело. Я хорошо себя чувствую, хотя и немного ослабла.
– Что же произошло?
– У нас будет ребенок.
– Ребенок? Ты зачала в ковчеге? Когда? – воскликнул мужчина.
– Уже прошло довольно много времени. Я боялась рассказывать тебе об этом.
– Почему? – недоумевал Каин.
– В последнее время ты такой напряженный, редко говоришь со мной, ни о чем не спрашиваешь!
– Но ребенок – это же другое дело!
– Скоро его будет видно, – прошептала Неелатамек, – и все поймут, что у нас тобой все происходило здесь. Возможно, даже обвинят, что из-за нашей греховной жизни Бог так долго не открывал нам землю.
– Глупости! – сказал Каин, который начал покусывать нижнюю губу, понимая, что ситуация серьезная. И даже если Ной что-то про них уже знал от животных или птиц, то теперь об этом узнают остальные. Смущать отца, братьев и их жен ему не хотелось.
– Продолжай скрываться от всех и попроси Бога, чтобы он подарил нам побыстрее землю. Ради будущего ребенка!
Прошла еще неделя. Рано утром Ной снова забрал его с собой наверх. Каину было интересно, какую птицу отец отпустит на этот раз. За пазухой у него оказалась не голубка, а голубь. Ной что-то ему шепнул и выпустил из рук. Голубь, как и его вторая половинка, взмыл сначала над ними, огляделся в полете, выбрал направление и полетел туда, где недавно встало солнце.
Поначалу они ничего не спрашивали друг у друга. Смотрели вдаль. Каин готовил веревку с хлебом для того, чтобы поймать свежих рыб.