Клуб адского огня
Шрифт:
— Похоже, они недолюбливают тридцать восьмой год, — сказал Тидболл.
— Знаете ли вы что-нибудь о поэтессе по имени Кэтрин Маннхейм? — спросила Нора.
Тидболл закатил глаза и скрестил на груди руки.
— Я чувствую, знаете, — улыбнулась Нора.
Дарт смотрел на них снисходительно, едва не в открытую радуясь предчувствию надвигающейся беды.
Два Фрэнка обменялись быстрыми взглядами.
— Давайте дождемся окончания экскурсии, — предложил Ниари. — Вы пойдете смотреть Поле тумана и Поющие колонны?
— Кто не видел Поющих колонн,
Полчаса спустя все четверо медленно брели вслед за группой по тропинке, ведущей через лес к северу. Дарт шел так близко позади Норы, что казалось, будто он ее вот-вот проглотит.
— Откуда взялись все эти причудливые названия? — прогудел он из-за ее спины.
— От Джорджины, — пояснил Ниари, идущий первым в их четверке. — Когда поместьем владел ее отец, название было только у «Медового домика» — в честь жившего здесь старого дворецкого по фамилии Хони [31] . Когда от отца поместье перешло Джорджине, все было в срочном порядке переименовано. — Ниари обернулся, улыбаясь своим спутникам. — Романтические представления Джорджины о собственной персоне распространились на ее владения. Такие люди, как правило, становятся диктаторами. Фрэнк Ниари был умным человеком. Дарт не может весь день держать ее под наблюдением, а Норе хватило бы всего нескольких секунд.
31
От англ. Honey — мед.
— И вот именно в отношениях с ней ваша поэтесса сбилась с пути истинного, — вздохнул Ниари. — Мы знаем все это от Агнес Бразерхуд, так что вы должны учесть, что эта женщина всегда недолюбливала Джорджину. Лили же, напротив, боготворила ее. Она не переваривала Кэтрин Маннхейм, потому что та не оказывала Джорджине должного уважения. Агнес рассказала нам, что Кэтрин Маннхейм игнорировала Джорджину с первой встречи, и та возненавидела ее за это.
— Если верить Агнес, — вступил в разговор Тидболл, — Джорджина ревновала. Да и вся ситуация в целом крайне нервировала ее.
Тропинка огибала луг слева и терялась среди деревьев по ту его сторону, где виднелись вертикально стоящие серые камни.
— А вот и знаменитое Поле тумана.
— Поле тумана, — повторила Нора. — Почему название кажется таким знакомым?
— Мистер Десмонд, вы пишете каждый день? — спросил Тидболл.
— Это единственный способ что-то создать. Встаю в шесть и до ухода на работу набрасываю какую-нибудь оду. А по вечерам, с девяти доодиннадцати, возвращаюсь к написанному. Кстати, зовите меня, пожалуйста, Норман.
Они снова двинулись по тропинке.
— Вы член содружества поэтов?
— Мы, поэты объединения «Язык», любим собираться в симпатичном маленьком салуне под названием «Джилули».
— А как бы вы определили поэзию группы «Язык»?
— Именно так, как это звучит, — сказал Дарт. — Язык, и этим все сказано.
— А стихи Кэтрин Маннхейм вы когда-нибудь
— Никогда даже в руках не держал.
Ниари озадаченно взглянул на Дика.
— Почему Агнес считала, что Джорджина ревновала Кэтрин Маннхейм? — спросила Нора.
— Джорджина привыкла быть центром внимания. В особенности мужского внимания. И вот, вместо того чтобы суетиться вокруг хозяйки, все стали бегать вокруг симпатичной молоденькой поэтессы. Джорджине потребовалось недели две, чтобы взять в толк, что происходит. Ей открыла глаза Лили Мелвилл.
— Надо было сразу выкинуть отсюда эту сучку, — вставил Дарт.
Ниари был явно шокирован его лексиконом.
— В конце концов именно так Джорджина и решила сделать, однако ей следовало действовать таким образом, чтобы не навредить своей репутации. Джорджина беспокоилась о своем финансовом положении, а слухи о выдворенной гостье могли иметь тревожные последствия... А вот Поющие колонны и Долина Монти. Впечатляет, не правда ли?
Невдалеке от тропинки шесть высоких валунов с плоскими вершинами окружали лесную поляну. Остальные члены группы Лили Мелвилл уже возвращались на тропинку, и женщина лет шестидесяти в бирюзовом спортивном костюме подошла и представилась Доротеей Бах, школьной учительницей на пенсии. Она заявила, что умирает от любопытства и хочет знать все о поэзии Нормана Десмонда.
— Оды и элегии меня вдохновила писать учительница английского языка моей средней школы, — тут же выпалил Дарт и стал нести полную чушь, приводившую Доротею Бах в неописуемый восторг.
Тидболл, словно зачарованный, сделал шаг в их направлении.
Нора быстро пошла за Ниари, который двигался к камням. Он повернулся к ней с примирительной улыбкой, будто заранее извиняясь за то, что собирался сказать.
— Послушав вашего мужа, можно решить, что он не имеет о поэзии ни малейшего представления.
— Мне нужна ваша помощь.
— Еще один воображаемый камушек?
— Нет, я...
Сзади Дарт легонько погладил Нору по шее.
— Мне неприятно прерывать ваше уединение, но я больше не в силах был выносить общество той женщины.
Ниари вопросительно поглядел на Нору. Та покачала в ответ головой.
Они прошли меж колонн к центру поляны.
— Каждый раз, когда прихожу сюда, очень хочется окунуться в прошлое и оказаться на этой поляне во время одного из тех знаменитых разговоров. Даже мурашки бегут по коже. Прямо здесь, на этом самом месте, сидели великие писатели и рассказывали о том, над чем работали. Хотелось бы вам послушать их разговоры?
— Разве что самую малость, — сказал Дарт.
— Вы неординарная личность, Норман, — сказал Ниари.
— Скромный труженик в своей сфере деятельности, — ответил Дарт.
— В общем, Норман, я не стал бы утверждать, что скромность — ваше главное достоинство.
— А может, вы, ребята, оставите нас в покое? — сказал Дарт. — Хорошего понемножку: маленьких старых педиков я терплю в течение получаса, а потом они начинают действовать мне на нервы.