клуб аистенок
Шрифт:
На день рождения Бобо Рик, вместо того.,, чтобы спешить домой и праздновать, сначала был на собрании, а потом напился и трахал Кейт Суливан. Ему стало плохо от этой мысли. Он взял халат, который одна из девиц - он не помнил кто - подарила ему несколько лет назад, и который сейчас висел на спинке стула, накрыл им Бобо, и направился в свою спальню.
– Рики, родной, с тобой все в порядке?
– услышал он сонный голос Бобо.
Он повернулся. Бобо медленно поднимался на ноги.
– Когда ты все не приходил, я жутко волновался.
– Мне так
– Мне так жаль, я забыл.
Бобо мягко похлопал его по спине.
– Выглядишь жутко, - в голосе дяди прозвучало сочувствие.
– Иди, поспи. Мы позавтракаем вместе, прежде чем пойдешь на работу.
– Спасибо, дядя Би, - Рик подождал, пока дядя прошел в спальню для гостей, и повернул в ванную принять душ.
Его одежда воняла ею, и тело хранило память трения ее тела о его. Он стоял под душем, смывая мыло, пока не кончилась вся горячая вода, потом голый упал в постель и через минуту уже спал, но сон его был прерван грохотом в дверь.
Наверное, это ему показалось, наверное, это во сне разрывался дверной звонок: он сел, прислушался, за дверью слышались голоса, к тому времени, как он, накинув, халат, открыл дверь своей спальни, голоса звучали громче и женщина смеялась: он вошел в гостиную, и то, что он увидел, было похоже на плохой сон.
Бобо в измятой хлопчатобумажной пижаме открыл дверь и из вежливости пытался изображать великодушного, гостеприимного хозяина перед Энималом, кокаиновым дилером, с которым Рик когда-то в прошлом делал какую-то рекламу и Глорией, пустоглазой, взлохмаченной, скелетоподобной блондинкой, с которой Рик переспал однажды. Может, дважды.
– А...а...а...а, Рики , Глория набросила свои паучьи лапки на шею Рика и поцеловала в каждую щеку, - можешь поверить? Мы с Джозефом встретились на вечеринке, думали-думали, что у нас общего, а потом оба поняли - мы оба знаем и любим тебя - и вот мы здесь. Мы решили зайти и сказать тебе об этом. Ты не рад? Что-то не похоже, что ты рад.
– Кто Джозеф?
– Рик чувствовал неловкость от того, что Бобо наблюдал всю эту сцену.
Глория указала на Энимала, тот вроде даже покраснел.
– Это мое настоящее имя.-
– Очень мило, - сказал Рик.
Эти двое могли иметь при себе оружие и почувствовать себя оскорбленными, если обращаются с ними неуважительно. Особенно, когда парили они высоко, как бумажные змеи, от спирта и много то чего еще.
– К сожалению, завтра утром мне рано вставать и мне придется попросить вас уйти.
– Хочешь, я останусь, - спросила Глория, - со мной ты всегда быстро засыпаешь.
Рик содрогнулся. В голове грохнуло. Когда раньше Бобо, случалось, навешал его, Рику удавалось предъявить ему самых социально привлекательных из своих друзей. Эти двое были с самого дна.
– Он хочет, чтобы мы ушли, Глори,- Энимал переводил взгляд с Рика на Бобо и снова на Рика. Рик избегал смотреть на Бобо. Потом миролюбиво Энимал достал из внутреннего кармана бутылек;
– Хочешь согреться?
– спросил он Рика.
– Нет.
– Не в этот раз, а?
– в ухмылке Энимал обнажил плохие зубы.
– А как ты, мужик?
– спросил он Бобо.
Бобо молчал. Выражение его лица заставило уже нервничавшего Энимала посмотреть на свои ноги и сказать:
– Ну, ты если что, передумаешь, перезвони мне. Пошли что-ли, Глори.
Девица, казалось, была задета, но, не показывая вида, потрепала Рика по щеке:
– Звони,ха?
–
И они направились к двери. За дверью уже поднимался серый рассвет, и в голове Рика стучало. Он взглянул на Бобо, тот смотрел на него долгим взглядом.
– Бойчик, - произнес Бобо, после того как их глаза долгую минуту изучали друг друга.
– Скажи мне хоть что-то ... Не пора ли подумать, что ты с собой вытворяешь? Принять решение быть мужчиной, а не ничтожеством?
Слова эти, произнесенные мягким Бобо, никогда намеренно не обижавшим другое человеческое существо, уязвили Рика. И это были не те жесткие слова, которые бы Рик хотел сказать себе сам.
– Тебе скоро 50. Ради всего святого сказал Бобо будто Рик не знал этого.
– Что ты собираешься делать? Хочешь умереть, и пусть все считают тебя наркоманом и бабником, сделавшим пару фильмов? Полюби кого-нибудь, Христа ради! Сотвори для себя жизнь! Перестань думать только о своем бугре, пока не стал больным и старым посмешищем, потому что к этому ты идешь. Чарли Фолл умер, но, по крайней мере, его благотворительная работа живет, и имя его живет в детях, и память о нем живет в Пэти. Ты умрешь и не оставишь ни одной живой души, которая бы пришла посмотреть, не сожрало ли землетрясение твой надгробный камень. Рики, ты мой родственник уже около 50 лет, и еще когда ты не растолстел и бьш красив и встречался с Фарой Фосет или трахал Джеки Биссет, я не прекращал тревожиться за тебя.
у Бобо, проделавшего в такси долгий путь из Касабасаса, приготовившего обед, и которого дважды за ночь разбудили, темные круги лежали под глазами. Молча стояли они в холодной гостиной, и запах цыпленка, которого ни они, ни спящая домохозяйка не убрали со стола, заполнял комнату.
– Что ты собираешься делать? И я хочу знать это сейчас, потому что все это мне претит.
В мозгу Рика теснилось много ответов, но тот, что пришел, поразил его не меньше, чем
Бобо.
– Я усыновлю ребенка, - ответил он.
13
Обнаружив в своем календаре редкий день с несколькими свободными часами, Барбара решила сделать несколько телефонных звонков по личным нуждам: ее психиатр, ее парикмахер и ... о, да! Открытка из офиса Гови Крамера все еще пялилась с ее письменного стола. На этот раз она зашла так далеко, что позвонила Марси Фрэнк и спросила о женщине- гинекологе. Да, но куда же запропастился этот номер?! Когда у тебя три письменных стола в 3-х совершенно разных местах - проклятый номер может быть где угодно. Она порыскала в бумагах и очень обрадовалась, обнаружив номер доктора Г вен Филипс, накарябанный ею на прошлой неделе.