Клуб «Алиби»
Шрифт:
И револьвер выстрелил снова.
Глава двадцать третья
— Где мадам Блум? — спросила Салли, увидев, что Херст возвращается по коридору консульского отдела один.
— Я отправил ее домой с посольским водителем. Она очень устала, и ночью в городе ей ни за что не поймать такси. Все вышли на улицы.
— Я знаю. Я пришла сюда пешком, помните?
— Тогда я отвезу вас, — сказал он, — куда захотите. Но только не в вашу квартиру. Там небезопасно.
— Вы много на себя берете, мистер Херст, — она наклонилась и взяла чемодан. — Но мне не нужна машина. Я могу сама дойти до Латинского квартала.
— И ждать, пока убийца снова позвонит в вашу дверь? Не будьте дурочкой, Салли. Вы достаточно пострадали.
— Бог мой, — пробормотала она. — Что за мужчины? Вы и Шуп. Все время указываете мне, что делать…
— Макс Шуп?
— Он забрал меня вчера из больницы. Потом передал меня в руки своей жены. Ночью я сбежала от них. Не люблю, когда другие пытаются руководить моей жизнью, мистер Херст. Особенно мужчины.
— Вы были с Шупом?
Эта возможность не приходила ему в голову. Он был растерян. Она не сбежала с незнакомым парнем, каким-нибудь приятелем из прошлого. Он думал о Салли, а видел Дейзи. Ясное осознание собственной ревности — и того, как она исказила его способность трезво мыслить — на мгновение лишили Херста дара речи.
— На мой счет часто заблуждаются, — натянуто сказала Салли. — Я ношу эти невероятные изделия, шифон и шелк, бриллианты. С высокой прической, маленькая вуаль прикрывает один глаз. Перчатки. Я выгляжу, как мечта, мистер Херст. Мужчины думают, что я мечта. Они и предположить не могут, что я выросла на ранчо на Крайнем Западе, что, если понадобится, я могу оседлать лошадь и скакать два дня без перерыва. Большинство мужчин и не подозревают, кто я на самом деле. Это мечта, за которую они платят — Шанель, Скиапарелли — но Филипп видел больше, чем просто шелковые платья. Филипп понимал меня. И все равно любил меня…
— Разве мог он поступить по-другому?
Херст взял у нее чемодан. Она позволила ему это. Сегодня не было слез, только жестокость, но по бледности ее лица он догадался, что она на краю.
— У меня для вас кое-что есть, — сказал он. — Это принадлежало Филиппу. Идемте со мной, и мы поговорим об этом.
Он отвез ее прямо на свою квартиру на Рю Ларистон. С другой женщиной и при других обстоятельствах ситуация была бы отвратительная: Джо Херст сознательно соблазняет девушку, которой некуда больше пойти. Однако, зная Салли, он понимал, что ее мало заботила мораль. Ее прекрасные черты скрывали недюжинный здравый смысл и внутреннюю силу. Когда он сказал ей, что ей ни за что не найти свободного гостиничного номера в Париже, наводненном беженцами, она без звука согласилась.
— Шуп все равно нашел бы меня в отеле, — она ела «Камамбер», который он поставил перед ней вместе с чашкой кофе. — Первым делом он пошел бы искать меня туда.
— Вы прячетесь от него? — Херст сосредоточенно размешивал сахар на дне шейкера для мартини. Им обоим нужно было выпить чего-нибудь крепкого, и коктейль из виски напомнил ему о лете, проведенном на Лонг-Айленде, о Дейзи в платье с бретельками и в широкополой шляпе. Он представлял изящные плечи Салли Кинг, выглядывающие из яркого шелка. Снова мечта. Лучшие дизайнеры Парижа многое бы отдали за это.
— Шуп хочет, чтобы я уехала из Парижа. «Так мы избежим скандала, Салли», — она очень похоже изобразила голос юриста. — Он хочет, чтобы я завтра утром отправилась в Штаты вместе с телом Филиппа.
— Значит, вы знаете об этом.
— «Клотильда». Филиппа вывезут из морга завтра утром. Билеты я должна забрать в кассе на причале в Шербуре. Вместо себя я отправлю домой мадам Блум.
— Нет!
Он сердито посмотрел на нее, все дневные передряги снова дали о себе знать.
— Ей нужно уехать. Я остаюсь в Париже, мистер Херст.
— Зовите меня Джо.
Она взглянула на него с улыбкой.
— Полагаю, что уже могу вас так называть. Учитывая, что сегодня ночью я буду спать в вашей кровати.
— Послушайте, Салли, — он подал ей коктейль и подождал, пока она попробует. — Вы должны отплыть на этом корабле завтра. Не сидите здесь и не ждите, пока немцы убьют вас.
Эти безжалостные слова заставили ее замереть.
— Они, правда, придут?
— В любое время.
— Тогда, — она медленно проглотила последний кусочек сыра так, словно могла поперхнуться, — всем плевать на Филиппа, не так ли? Я имею в виду то, что он был убит. Они спишут все на самоубийство. Мы никогда не узнаем…
— Кто в этом виноват? — Херст пожал плечами. — Я сделал все, что мог. Фармацевт сказал мне, что напиток Филиппа был отравлен шпанской мушкой. Я заставил полицию проверить отпечатки пальцев. Но когда из Парижа все бегут, не думаю, что мы можем рассчитывать на большее.
Этим днем он не получил вестей от Фоша. Херст боролся с желанием позвонить в полицию.
— Вы тоже бежите? — резко спросила Салли.
— Не по своей воле, — вопрос застал его врасплох. — Буллит приказал мне утром отправляться в Бордо сопровождать сотрудников посольства.
Херст наблюдал ее реакцию после известия о его отъезде — каждый американец в Париже уезжал на юг или на запад — и залпом выпила коктейль.
В выражении ее лица читалось, что мир становится все страшнее. Он почувствовал желание дотронуться до нее, но немедленно подавил его. Он ничего не значил для Салли, просто еще один мужчина, который не был Филиппом Стилвеллом.
— Поезжайте в Шербур, — мягко сказал он. — Так будет лучше. Правда.
Она подала ему пустой бокал.
— Какая она была?
— Кто?
— Женщина на портрете.
Он провел столько времени, бродя по комнате среди ночи, когда нигде не горел свет, что уже почти забыл красоту этой гостиной — деревянная обшивка стен в стиле Людовика Шестнадцатого, собранные вместе шелковые занавески. Эскизы, сделанные масляной краской, красовались над камином.
— Она… оказалась проще, чем я мог представить.