Клуб бездомных мечтателей
Шрифт:
Мы с Евой жили в одной комнате. Я бросила вещи на свою кровать и пошла играть в салочки в незнакомых гулких коридорах. Мы скользили по полу в носках, как на коньках, крича от радости в полный голос. За нами с Евой бегала высокая блондинка Моник. В итоге все мы оказались в куче на полу, помирая от смеха. Под нашими окнами располагалась дорожка для легкой атлетики, вдалеке виднелся Бостон. Я поняла, чем это общежитие нравилось Кену и другим студентам колледжа: здесь было много места.
Перед тем как пойти прогуляться по кампусу, я аккуратно развесила в шкафу верхнюю одежду и сложила джинсы в ящик шкафа. Я потрогала фотографию мамы, положила в маленький передний карманчик джинсов «счастливую»
Сам Бостон мне очень понравился. Пери повел нас на экскурсию по старой части города в район под названием Бикон-Хилл. Сквозь большие окна на первых этажах старых домов была видна антикварная мебель и люстры, встроенные в стены книжные шкафы и камины. Это был очаровательный район, на окнах красовались серые ставни, около домов росли старые высокие деревья с белыми цветами. Улица была вымощена булыжником.
Пери отвечал на все наши вопросы: «А сколько тут стоят дома?», «Чем занимаются их обитатели?», «Как живут студенты колледжа?»
Мы гуляли всю первую половину дня и к ланчу нагуляли недюжинный аппетит. Есть мы должны были в китайском ресторане на Гарвард-сквер. Но перед этим, сказал Пери, нам надо сделать групповое фото у памятника Джону Гарварду [27] . Я слышала об этом человеке по телевизору, но не помнила, как он выглядит, поэтому мне было интересно увидеть памятник.
Мне сложно описать, что я чувствовала тогда, гуляя по Бостону в неприглядной одежде и таская в рюкзаке все свое имущество. Как я уже писала ранее, в течение долгих лет я считала, что меня и подобных мне отделяет от «нормальных» и продуктивных членов общества кирпичная стена. Я смотрела на эти дома, и я фактически ее видела. С одной стороны – они, с другой – мы.
27
Джон Гарвард (1607–1638) – английский миссионер, в честь которого назван Гарвардский университет.
В знак протеста я потрогала стену на Гарвард-Ярд. Вокруг меня ходили умытые студенты в красных толстовках с надписью «Гарвард». Перед статуей располагалась группа японских туристов с той же целью, что и мы, – сфотографироваться. На подстриженных лужайках валялись студенты с книгами и конспектами. Вокруг стояли старые здания из красного кирпича, казавшиеся в одинаковой степени древними и недоступными.
Пери, видимо, прочитал мои мысли, нагнулся к моему уху и сказал:
«Попытка – не пытка. Лиз, попробуй подать в Гарвард».
Я глубоко задумалась. Мне и в голову не приходило подавать документы в Гарвард. Я старалась реалистично оценить свои возможности и понимала, что меня вряд ли возьмут. Тем не менее попробовать мне никто не запрещал.
Дождливым февральским днем я закрыла зонт и вошла в здание New York Times на Сорок третьей улице, недалеко от Таймс-сквер. Я приоделась на эту встречу. Вместе с Сэм мы выбрали на Фордхэм-роуд камуфляжные штаны, рубашку, которая почти подходила мне по размеру, и черные ношеные сапоги, которые, если закрыть их голенища штанинами, выглядели почти как нормальные офисные ботинки.
Лиза одолжила мне свое пальто, на котором не хватало одной пуговицы. Даже несмотря на эту деталь, мне казалось, что пальто выглядит очень официально и представительно.
Три тысячи человек подали заявки на получение шести стипендий. В общей сложности был отобран двадцать один финалист, и я оказалась в их числе.
Я очень устала, у меня был долгий и непростой день. Он начался с того, что мы с Лизой поехали в социальную контору – просить, чтобы государство оплатило нашу квартплату. Дело в том, что мы с Лизой сняли квартиру…
За лето я заработала определенную сумму денег, и мы с сестрой договорились, что после того, как мне исполнится восемнадцать лет и меня уже не смогут увести в приют, я вложу все свои деньги в съем квартиры в районе Бедфорд-парка. После того, как я оплатила работу агента по недвижимости, первый месяц квартплаты, депозит, матрас, несколько кастрюль и кухонный стол с двумя стульями, мои деньги кончились.
В том семестре у меня было одиннадцать предметов, к тому же надо было писать и рассылать документы в колледжи, поэтому времени на заработки не было вообще. Лиза тогда работала в магазине Gap и должна была платить по счетам до тех пор, пока я не найду работу. Следовательно, и у нее денег не оставалось. Мы могли как-то платить за электричество, телефон, покупать еду. Оставшихся денег едва-едва хватало на оплату квартиры. Мы часто ходили есть в благотворительные столовые, и я получала «продуктовые посылки» в The Door. Кроме этого, в моей комнате жила Сэм.
Однажды ночью, в декабре, во время сильного снегопада Сэм, Фиф, Ева, Бобби, Джеймс и я помогли Лизе перенести ее вещи из квартиры Брика в ту, которую мы только что сняли, благо квартиры располагались не так далеко друг от друга. Смеясь и скользя в снежной жиже на тротуаре, мы несли лампы и пакеты с одеждой. Джеймс крепко меня обнял, поцеловал, а потом шутливо растер мне щеки снегом.
Брик уехал из города, поэтому мы спокойно могли заниматься переездом. В его квартире мы нашли несколько мешков наших старых вещей, о существовании которых даже и не подозревали. Фиф и Бобби, одетые в непромокаемые куртки и туристические ботинки на рифленой подошве, чтобы не скользить в снегу, вынесли из квартиры Брика Лизину кровать и погрузили ее в мини-вэн отца Фифа.
Мы считали, что теперь все у нас будет хорошо. Однако через два дня после переезда Лиза потеряла работу в магазине. Мы полностью полагались на Лизину зарплату, но даже не успели оплатить ни одного счета. На оставшиеся деньги мы купили еды, и они закончились совсем.
У меня был последний семестр учебы, за который я должна была пройти программу одного года школы. Мне надо было ходить на интервью в колледжи. В общем, у меня совсем не оставалось времени на работу. Я ежедневно проводила в школе около десяти часов, приходила домой и заполняла заявки на поступление в колледжи. Питались мы тем, что я приносила из The Door.
Казалось, я совершила большую ошибку, потратив все свои сбережения на квартиру. Если бы я этого не сделала, то все было бы нормально. Я осталась без денег, как в тот день, когда убежала от Карлоса. Каждое утро я уходила в школу, а Лиза просматривала объявления о работе и ходила на собеседования. Потом в наш почтовый ящик начали сыпаться конверты со счетами, на которых черным по белому был написан последний день оплаты. Я дико нервничала и напрягалась.
Мы подумали, что социальная помощь – это наше единственное решение. Государство выручало нас и раньше, тут ни для Лизы, ни для меня не было ничего нового. Я с мамой столько раз бывала в социальных конторах, что наизусть знала все, о чем меня могут спросить. Но оказалось, я не была готова к встрече с грубой и мрачной женщиной, которая рассматривала наше дело и раз за разом отправляла нас восвояси.