Клуб любителей фантастики, 2013
Шрифт:
— А потом?
— Что потом?
— Что мы с ним будем делать потом? Куда мы его денем? Ведь он будет полноценным человеком, у него будет собственная жизнь — правда, одолженная вами, — хохотнул Стоун, как будто сказал нечто остроумное.
— Может, он предпочёл бы прожить её по-другому, но здесь, как говорится, выбора у него нет.
— Об этом я не думал, — признался профессор. Он не ожидал такого. Танака полностью сосредоточился на решении технических проблем и полагал, что обсуждение пойдёт вокруг
— А зря, профессор, — произнёс Стоун, — ведь это серьёзный вопрос. Как поступить с клонированным человеком?
— Думаю, юристы компании решат проблему, — с надеждой предположил Танака.
— Юристы разводят руками, — разочаровал его Стоун. — Они не знают, что делать, просто не знают. Прецедентов нет.
Танака почувствовал, что его загоняют в угол.
— Ну… мы можем его отпустить, — пробормотал он.
— Сомневаюсь, — скептически произнёс Стоун. — Ведь двойник будет обладать всеми вашими знаниями, не так ли? А это значит, что он может возобновить технологию в другом месте, независимо от нас. Компания не может пойти на такой риск.
Стоун поднялся с кресла.
— Ситуация сложная, — сказал он.
— Мы не можем начать проект, пока не решим, что делать с клоном. Полагаю, что вы как руководитель проекта должны предложить решение.
Танака растерянно посмотрел на собравшихся. Похоже, что Стоун озвучил общее мнение. «Вот, значит, в чём дело, — осенило профессора, — вот что они обсуждали без меня!». Танака почувствовал нарастающее возмущение. Двадцать лет работы коту под хвост из-за формальностей! Нет, этого он не допустит.
— Мы можем стереть память клона, — вырвалось у Танаки.
— Это как? — спросил Стоун.
— Подвергнуть лоботомии, например, — сказал Танака. — Я не знаю точно, как это называется. Надо спросить у специалистов.
— Это ваше предложение?
— Да, моё, — подтвердил Танака. — Я беру на себя ответственность.
— Уверены?
— Да, уверен, — профессор уже не мог сдерживать раздражение, — разумеется, уверен. Неужели вы думаете, что из-за таких пустяков я позволю угробить проект?
— Нет, конечно, нет, — успокаивающе произнёс Стоун. — Ну, что же, — обратился он к присутствующим, — если вопросов нет, полагаю, что совещание закончено.
Все вышли, в зале остались только Стоун с референтом и Танака.
— Так вы даёте разрешение на проведение эксперимента? — спросил профессор.
Стоун загадочно улыбался.
— В этом нет нужды, — ответил он.
— Как это?
— Эксперимент уже проведён, профессор. И проведён успешно, как вы только что доказали.
— Простите, Джек, я не понимаю, — недоуменно проговорил Танака. — Кто мог провести эксперимент, кроме меня?
— Разумеется, никто, кроме профессора Танаки, провести его не мог.
Стоун
И тут страшная догадка пронзила Кейджи.
— Не может быть, — пробормотал он, — этого не может быть!
— Браво, док! — воскликнул Стоун.
— Я вижу, вы всё поняли, не так ли?
— Но… но я не двойник! — вскрикнул Танака. — Я всё помню!
— Так и должно быть, — улыбаясь, спокойно произнёс Стоун. — Я же говорю, эксперимент прошёл успешно.
— Постойте, — проговорил Танака. Мысли путались в голове, они неслись, обгоняя одна другую. — Но как вы докажете, что я не оригинал? — его голос окреп. — Чем я хуже его?
Стоун, казалось, забавлялся.
— Есть много способов, — произнёс он. — Какой нынче год, например, вы знаете?
— Две тысячи тридцатый!
— Ошибаетесь, две тысячи тридцать четвёртый. Эксперимент начался четыре года назад. А закончился он сегодня. Мы остановили копирование в день, предшествующий началу эксперимента.
— Вы лжёте, — прошептал Кейджи. «Бегите, — вспомнил он, — бегите, пока можете».
— Отнюдь, — возразил Стоун, — профессор, прошу вас!
Одна из стен зала для совещаний отъехала в сторону: за ней стоял настоящий профессор Танака. «Значит, ничего из того, что я помню, не происходило со мной, — мелькнула мысль. — Мне всего… четыре года? И по-настоящему я прожил из них только несколько часов? И у меня никогда не будет ни детства, ни юности? И мои чувства к Ако… они тоже фальшивы?».
— Вы украли мою жизнь, — произнёс он.
— Напротив, — ответил оригинал, — я подарил тебе свою.
— Я этого не просил.
— Конечно, ты ведь не мог этого сделать.
Настоящий профессор самодовольно улыбался. Кейджи хотел спросить, чему он так радуется, но тут же понял — разумеется, успешно проведённому эксперименту. Копирование удалось, теория подтвердилась. «Но моя она в той же степени, что и его. Тогда я тоже должен чувствовать радость?».
— Отпустите меня, — прошептал Кейджи, — я обещаю молчать.
Лицо оригинала посерьёзнело.
— Я не могу, ты же знаешь. Ты ведь и сам так решил, помнишь? «Лоботомия, — пронеслось в голове у Кейджи. — «Подвергнуть лоботомии». — «Уверены?» — «Разумеется».
— Дайте мне шанс, — взмолился он.
— Не бойся, — ответили ему, — ты ничего не почувствуешь.
Кейджи почувствовал лёгкий укол, сознание стало меркнуть. Он попытался схватить профессора, но руки налились тяжестью. — «Убийцы!» — захотел крикнуть Кейджи, но из уст вырвался только хрип. Последнее, что промелькнуло перед мысленным взором, была Ако — единственная в его однодневной жизни, отнёсшаяся к нему, как к человеку. ТМ