Клуб любителей фантастики 21
Шрифт:
Неожиданно она заговорила, и ее голос был наполнен безграничной печалью:
— «Сжатым временем распятый, ты устал от мук.
Так прими же в дар богатый смерть из милых рук».
Халдан, я беременна.
— О, господи!
Рука, которой он собирался обнять ее, безвольно повисла вдоль тела.
Халдан почти физически почувствовал присутствие государства.
Битва с драконом в необозримом будущем, когда у него будет добрый конь, острое копье и доспехи, это не встреча с пышущей огнем бестией сейчас, когда он совершенно беззащитен.
Ситуация была безвыходной. Эта девушка с нежным телом и хрупкими косточками носила в себе свидетельство преступления, способное уничтожить их обоих.
— Ты уверена?
— Да.
Халдан встал и принялся ходить по комнате.
— Но ведь есть какие-то средства…
— Попробуй купить их в аптеке, и тебя арестуют на месте.
— Какой-то француз в свое время писал, что бег на четвереньках может вызвать выкидыш?
— Это был Руссо, — ответила она, — и там речь шла об облегчении родов.
— Вот если бы тебя поместить в центрифугу!
— Исключено, разве что мне надо было лететь на другую планету.
Тяжело вздохнув, юноша сел на диван.
— Может, прыжки с трамплина…
— С каких это пор специалистке пристало поступать, как обыкновенной циркачке?
Он на минуту задумался. Хиликс могла поехать в луна-парк, взять билет на «Американские горы», сесть в вагончик и откинуться назад, чтобы придать шейке матки необходимый угол…
— Мне кажется… — начал юноша, и только тут заметил, что если бы парчовый тигр со спинки дивана прыгнул вперед, он не попал бы лапой по носу самца косули, служившего подставкой лампы, а угодил бы ему в глаз.
— Ну, продолжай, что там тебе кажется?
— Мне кажется, это теперь не имеет никакого значения. Он встал, подошел к лампе и поднял ее. Вогнутое основание прикрывало маленький металлический предмет — он лежал на столе, не больше тарантула, но намного опаснее его. Все, о чем они говорили, передавалось в нужное место, вне пределов квартиры.
Где находилась приемная станция? На соседней улице? В соседнем доме? А может, за стенкой?
Где бы ни сидел оператор, он услышал, что лампа поднята. Услышал, что юноша зажал микрофон в руке и несет к одному из боковых окон, и, наконец, услышал треск, когда микрофон разбился о тротуар восемью этажами ниже.
— Зачем ты это сделал! — Теперь они обвинят тебя в преднамеренной порче государственного имущества. Уж они постараются сделать так, чтобы ты пожалел об этом!
Гнев к страх сменяли друг друга, а он стоял перед нею, внешне совершенно спокойный, и готовился сказать прощальные слова единственному любимому существу.
Он сознавал, что в теперешнем состоянии девушка запомнит немногое, и конечно все забудет, если он не облачит свои мысли в хорошо знакомую ей высокопарную форму. Тогда, возможно, она навсегда сохранит их в памяти. Поэтому, с вдохновением, порожденным отчаянием, он проговорил:
— Я пожалею о том, что сделал? Нет! Никогда я не раскаюсь в своем поступке и не сдамся, даже в руках палачей. Я буду гордиться им!
— Но что нам делать, Халдан?
— Любимая, не знаю, какую дорогу выберешь ты, но я решил бороться. Бороться на Земле, бороться в шахтах Венеры, а если понадобится, то и среди льдов Ада. И я не сдамся! Может, я не кузнец собственного счастья, но я хозяин своего разума и не отступлю, не отдохну, пока мы не построим на Земле царства свободы… — голос юноши упал — и или смерти!
С бледным от гнева лицом он сел рядом с девушкой, раз за разом ударяя кулаком о ладонь.
Живой ум Хиликс сразу уловил суть. Прижавшись к нему и гладя его по волосам, она проговорила:
— Ты такой умный и смелый! Я не в силах изменить твое решение, но если бы даже смогла поднять руку и приказать улике, которую ношу в себе: «Прочь, пятно позора» — мое сердце кричало бы: «Останься!» — потому что рука моя хотела бы не ударить, а сшить из света звезд детское приданое, красивее которого никогда не было…
О, я варила бы тебе кофе и пекла рогалики, и подавала тебе днем чай, а вечером — какао. Когда «буду далеко-далеко, вспоминай меня хоть иногда.»
Голос ее дрогнул, и больше она не смогла ничего сказать.
У Халдана в горле тоже стоял ком, но он собрал все силы и, обернувшись к Хиликс, произнес:
— Помни! И я всегда буду помнить наш апрель и смех сквозь слезы. Ты пришла ко мне во мраке, неся с собой блаженство. Из пряжи той ночи сотканы сны, и наша встреча дарит мне веру, что смерть тоже всего лишь приятный сон… Ты навсегда останешься в моем сердце, будешь идти своим легким танцующим шагом, такая же прекрасная, милая и веселая, потому что ты, Хиликс — королева всех женщин, разделившая мое ложе. Для меня ты никогда не состаришься.
Они исступленно приникли друг к другу, лепеча обычный любовный вздор, рождающий иллюзию тихого семейного счастья, навсегда разрушаемого обществом.
Для двух полицейских и женщины-инспектора, вошедших в квартиру, разговор влюбленных показался воркованием свихнувшихся голубков.
Глава седьмая
Полицейский участок в Эмбаркадеро был почти пуст, когда полицейские привели туда Халдана Было слишком рано для свозимых сюда пьяниц, но в воздухе висел их тяжелый запах. Уборщик мыл пол смоченной в дезинфицирующем растворе шваброй, запах алкоголя заглушался еще более отвратительным запахом дезинфекции. Кроме Халдана там был всего один штатский — долговязый тип в теплом полупальто, забравшийся на лавку с ногами, чтобы не мешать уборщику. Он читал томик какого-то карманного издания.
— Поймали птенчика, гражданин сержант, — доложил человеку за письменным столом один из полицейских, арестовавших Халдана.
— Имя и генетический код? — спросил сержант, окинув юношу холодным, рыбьим взглядом, каким обычно специалисты смотрят на пролетариев.
Халдан, в свою очередь спрятавшись за маской специалиста, назвал свой код.
— По какому поводу он арестован, Фроули? — спросил сержант полицейского.
— Подозрение в сожительстве и оплодотворении женщины другого класса. Девчонку мы отвезли на врачебную экспертизу. Данные поступят вечером.