Клуб негодяев
Шрифт:
Во время обеда я следил за Ренаром. Всё ждал от него хоть какой-нибудь колкости. Повод-то у него был, да ещё какой — господин опять незаслуженно обласкал прихлебателя. Однако Ренара словно подменили. Он абсолютно не обращал на меня внимания и даже говорил предельно мало. Назвал раз кваклики (или как их там) несъедобными мочалками и успокоился. Было грех жаловаться на его поведение, всё-таки приятного мало, когда он обливает меня грязью в общественных местах.
А Франсуа был, как всегда, в ударе. Он в ресторан пришёл как будто не поесть, а поболтать. За несколько минут он пожурил меня за то, что не составил ему компанию на прогулке, пожаловался на Ренара, который отговаривал его от лишних покупок, рассказал ещё много всего пустячного, но к еде так и не притронулся.
— Боже, она такая милашка, могу любоваться ей вечно, — вдруг мечтательно выдал Франсуа, едва вонзив вилку в кусок варёного теста.
Я повернулся, но не заметил в зале Хедвику. Мягко ступая, к нам приближалась трёхцветная кошка. Она пару раз останавливалась и вертела головкой в поисках добрых людей, явно рассчитывая на подачку со стола.
— Обожаю кошек, — простонал Франсуа, — они грациозные и прекрасные. И так мурлыкают — просто чудо!
Я хмыкнул. Вот у Жака таких мурлык штук шесть не меньше, я никак не могу их сосчитать. Чёрные, белые, пятнистые, полосатые, они то и дело появляются у него во дворе с дохлой мышью в зубах.
Франсуа не собирался закрывать эту тему.
— А вот матушка их почему-то терпеть не может. Жужу она вообще считает демоном.
— У Жужу глаза разные, — напомнил я.
— Ну и что? По-моему, это красиво. Необычно.
Франсуа поковырял в тарелке.
— Действительно, эти кнедлики на мочалки похожи… Так о чём это я? Матушка ненавидит кошек лютой ненавистью. Ей кажется, что собаки гораздо лучше. Если бы она подразумевала пастушьих и охотничьих собак! Она называет «собаками» эти тявкающие комки шерсти, которые целыми днями валяются на подушках и кусают лакеев за пятки. А мне они всегда норовят пальцы откусить, гадкие твари.
— Закрой рот и ешь, — сказал Ренар.
Но Франсуа, видимо, решил, что с закрытым ртом есть будет неудобно.
— Правда же, отвратительные создания эти болонки! И что матушка в них нашла? Шумят, на людей бросаются. Она на них просто помешалась!..
Клянусь, мимо меня пролетел кнедлик!
За соседним столиком кто-то ахнул.
Оказалось, чёрная магия здесь ни при чём.
— Ренар с юности занимался фехтованием, поэтому у него движения натренированные, — Франсуа как будто не замечал текущей по его лицу мясной подливки. — А я фехтованием толком не занимался, поэтому у меня реакция плохая.
Ренар мученически уставился в потолок.
— Ради Бога, заткнись и ешь молча!
Я его понимал как никто другой. Бедолага, он полдня терпел Франсуа за двоих, за себя и за меня. Прогулку с вредной ведьмой он наверняка посчитал бы за счастье.
Франсуа вытирался салфеткой, Ренар мял хлеб, я краснел. Единственным, кто извлёк из вооружённого конфликта выгоду, была кошка: чавкая и урча, она расправлялась со «снарядом».
Трепет перед тёмным временем суток уже стал для меня привычным. Я никак не мог избавиться от навязчивого чувства незащищённости. Потусторонние существа мерещились на каждом шагу. Не передать словами, как я завидовал Франсуа — его превратили в лошадь, а он об этом даже не помнит. И что-то мне подсказывало, что он предпочёл бы знать правду вместо того, чтобы пребывать в блаженном неведении. Он бы отнёсся к этому, как к забавному приключению. Но я дал слово Хедвике, поэтому должен был держать язык за зубами.
Едва мы вышли из экипажа, я услышал громкий топот.
— Вот это да, — Франсуа повернулся на шум почти одновременно со мной.
На всех парах к нам бежал худенький мальчик лет пятнадцати со светлыми, мелко вьющимися волосами. Остановившись, он согнулся так, что я не мог разглядеть его лица.
— Боже мой, Флориан! Что случилось? — воскликнул Франсуа.
Так. Выходит, это сын графа. Один из Ангелочков.
Судорожно ловя ртом воздух, Флориан выпрямился. Он был ростом почти с меня.
— Фух… Я… думал, что вы приедете… с другой стороны улицы… ждал вас…
— Тебе не следовало… — начал было Франсуа, но тот его перебил.
— Подождите. Выслушайте меня. Прошу вас.
Немного отдышавшись, он заговорил гораздо уверенней.
— Пожалуйста, не подумай, что я не хочу видеть тебя и твоего друга, но вы не должны к нам приходить. Ни сегодня, ни завтра.
— Почему? Флориан, скажи, что у вас стряслось? Кто-то заболел? — Франсуа не на шутку забеспокоился.
Его волнение передалось и мне. Я не знал, что и думать в подобной ситуации. Что же могло произойти?
Мальчик растерянно смотрел на нас, как бы не зная, что ответить.
— Я мог бы заранее вас предупредить, но до последнего сомневался. А теперь я вижу, что всё серьёзно… Франсуа, я же не переживу, если с тобой что-нибудь случится! — он робко взглянул на меня. — И вас я бы тоже не хотел подвергать опасности. Я очень боюсь.
— Вот что, — сказал Франсуа. — Сейчас ты возьмёшь себя в руки и нормально объяснишь, в чём дело. Или это тайна за семью печатями?
— Я не могу…
— Можешь.
— Мне сложно…
— Ладно, — Франсуа хлопнул его по плечу. Пожалуй, слишком сильно для хрупкого подростка. — Не буду на тебя давить. Пускай нам всё расскажет твой отец. Нечего детям вмешиваться в проблемы взрослых.
В глазах Флориана отразился панический ужас.
— Нет! Так нельзя! Папа будет в ярости, если узнает, что я вас прогонял… Пожалуйста, вы должны уйти! Хотите, я на колени встану?
Если бы мы его не подхватили, мальчик бы рухнул на мостовую.
— Милый мой, да ты разума, что ли, лишился? Будущий граф не может так себя вести с теми, кто ниже его по статусу, — недоумевал Франсуа.
Я не отпускал Флориана. Его начало трясти, как при лихорадке.
— В любом случае надо отвести его домой, — я метнул взгляд в Франсуа.
— Конечно, мы его не бросим!
— Вы не понимаете… — плаксиво отозвался Флориан, пытаясь вырваться.
— Естественно. И не поймём, если не прекратишь истерику, — сказал я. — Поверь, лучше тебе сейчас нам всё объяснить. Всё равно мы просто так не уйдём.
Флориан заговорил только после напряжённой паузы.
— Я боюсь, что Катрин убьёт тебя, — он съёжился, глядя на Франсуа.