Клуб одиноких сердец
Шрифт:
— Есть.
Он стоял рядом, и она с чувством удовлетворения разглядывала его обнаженный торс, вздымающуюся грудь, обильные струи пота, стекающие на грудные мышцы.
— Ты молодец, — еле слышно пробормотал Адам скорее самому себе.
Джессика отвернулась, движение далось ей большим усилием воли.
— И так во всем, Тейлор. — Она прислонилась к дереву, жадно глотая воздух, перед глазами все плыло. Она провела рукой по волосам, вытирая покрывшийся испариной лоб.
Адам нежно провел рукой по ее
— Еще вот здесь.
Джессика опустила глаза и с трудом поборола желание попробовать его палец на вкус. Она отступила назад, словно возвращаясь к реальности.
— Ты мой должник, за тобой ужин.
— Ты честно меня обыграла, Барнс, заезжаю за тобой завтра, часов в восемь.
Он выглядел измученным, и это придавало ей уверенности в собственных силах. Вкус победы был сладок и приятен.
— Западное направление, семьсот семнадцатый дом по улице Паттерсон. Квартира двадцать два восемьдесят пять. Запомнишь, Тейлор?
— Не следует меня недооценивать, Барнс. До встречи завтра.
Джессика вставила ключ в замочную скважину, сделала один поворот и слегка подтолкнула дверь дома номер восемьдесят семь по улице Спрюс. Это был ее родной дом. Мать из кухни крикнула приветствия, сопровождая их попутными поручениями: накрыть на стол, поймать шкодливого кота в дальней спальне, принести выстиранное белье из подсобного помещения. Джессика вдохнула непреходящий запах ароматизатора, отдающего корицей, который мать неизменно добавляла при стирке.
Усадьба была выстроена на юго-западе от города еще ее дедом, Илией Барнсом, в 1937 году и была гордостью семьи. В год рождения Джессики была пристроена дополнительная ванная комната, а чердак переоборудован, когда Патрику, ее брату, исполнилось семь лет. Четыре года назад отец соорудил одноместный гараж, чтобы «бьюик» 1987 года выпуска не стоял больше зимой под снегом.
Исполнив поручения, Джессика пошла на кухню, где мать быстро передвигалась от плиты к мойке и обратно.
Диана Барнс была идеальной домохозяйкой.
Дом сверкал чистотой. Она изумительно готовила.
И была счастлива, когда вся семья собиралась вместе. С раннего возраста Джессика понимала, что ничуть не похожа на свою мать. Диана не могла понять женщин, стремившихся только к продвижению по служебной лестнице и не уделявших должного внимания дому. Джессика, напротив, считала, что самоотверженное пристрастие к быту — это наказание Божье.
Джессика понаблюдала за матерью и стала ради приличия убирать какую-то кухонную утварь.
— Как жизнь, мам?
Мать приоткрыла крышку на кастрюле и стала энергично размешивать содержимое.
— Как всегда, Джесс.
— Выглядишь усталой. Попроще бы ты относилась к домашним заботам. — Джессика обратила внимание на несколько болезненный цвет лица матери.
Диана категорически замотала головой, потряхивая
— У меня слишком много дел. — Она передала дочери стопку тарелок.
Джессика послушно поплелась к обеденному столу.
Стол был накрыт на пятерых, специально для семейного ужина по средам. Отец Джессики, Фрэнк Барнс, сидел обычно во главе стола. Но пока съестное не было разложено по тарелкам, предпочитал оставаться на раскладном кресле, просматривая сводку телевизионных новостей и раздумывая о подходящих кандидатах на посты местного управления. Джессика нарушила его уединение, просунув голову в двери.
— Пап, ужин почти готов, — закричала она.
Из-за спинки мягкого кресла послышалось привычное ворчание, свидетельствующее о том, что обращение воспринято. Обычно отца приходилось звать трижды, что выводило окружающих из себя.
С грохотом захлопнулась парадная дверь и заскрипели доски в проеме — пришел Патрик.
Ему было двадцать пять, и он искренне считал, что знает практически все. Конкуренцию ему могла составить только Джесс.
Он быстро снял куртку и бросил поверх вешалки.
— Привет, Джесс. Нальешь мне чего-нибудь выпить?
— Ты что, таблеток объелся? Разве я похожа на твою мать?
— С каждым днем ваше сходство становится все больше. — Патрик на секунду задержался в прихожей, прежде чем войти в комнату и поцеловать в щеку сестру.
Входная дверь чуть снова не слетела с петель, потому что из школы вернулся Йен. Ростом он был ниже Джессики на пару дюймов, но чего не добирал в росте, с лихвой наверстывал мозгами.
Швырнув куртку на вешалку, он обернулся к Джесс:
— Сестренка, зачем ты позволяешь ему играть у себя на нервах? Его единственное желание — довести тебя до бешенства.
Выслушивать нравоучительные лекции от младшего брата-подростка было унизительно. Успокаивало только то, что он прилежно учился, осваивая науку управления коммерческим производством.
Иен бросил рюкзак на сервант в столовой, но мать, схватив рюкзак, молча перенесла его в коридор и убрала в шкаф. И ни единого слова упрека или жалобы.
Джессика не замечала раньше, чтобы Йен был настолько невнимательным к окружающим.
— Неужели ты не мог сделать этого сам? Мать не обязана подбирать за тобой вещи.
— У тебя неприятности на работе, Джесс?
Она взглянула на Йена и чихнула.
— Тебе это трудно представить.
— Отнюдь. — Он энергично потирал руки, глаза у него радостно блестели, предвкушая начало взрослой жизни, множество открывающихся перед ним дорог и возможностей. — Охотно бы поменялся с тобой местами.
Он был так переполнен трудовым энтузиазмом, что Джессика не рискнула его расстраивать, посвящая во все тонкости специфического мира коммерции.