Клуб знаменитых капитанов. Книга 2
Шрифт:
Посреди арки в плетеном кресле-носилках возлежал человек, перевязанный с ног до головы. Единственно, что можно было увидеть из-за белых бинтов, это один глаз, напоминавший спелую сливу. И глаз этот сверкал безграничным восторгом. У кресла стояли два воина с острыми копьями.
– Кто это может быть? – спросил Василий Федорович, всматриваясь в загадочного незнакомца.
Когда подошли поближе – все сомнения рассеяла малиновая феска с кисточкой на забинтованной голове и знакомые саквояжи покорителя Монблана, охотника за фуражками, любимца Тараскона. Около саквояжей было свалено его личное оружие – пистолеты, малайский крис,
А на здоровенном пне красовались копье, лук, стрелы и львиная шкура – памятные сувениры экспедиции, из которой он еле унес ноги.
Таинственное окружение Тартарена – два воина, экзотический оркестр подстрекали его друзей к множеству вопросов, но любимец Тараскона махнул забинтованной рукой. Оркестр умолк.
– Вы живы! – воскликнул подбежавший Мюнхаузен. – Зачем же вы напугали нас своим завещанием? Мы уж подумали, что вы на том свете!..
– Мой дорогой Карл, – снисходительно начал Тартарен. – Не я один писал завещание… Многие путешественники, отправляясь в далекие экспедиции и дальние плавания, оставляли завещания… Миклухо-Маклай тоже писал… И не раз в австралийских, голландских газетах появлялись сообщения о его смерти. А в «Кронштадтском вестнике» была напечатана такая заметка: «…было бы очень желательно, чтобы кто-нибудь из знавших покойного составил бы его биографию. Николай Николаевич Миклухо-Маклай – редкий тип мученика науки, пожертвовавшего жизнь для изучения природы». Если хотите знать, Миклухо-Маклай написал около пятидесяти завещаний! Как же я мог отправиться в опаснейшую экспедицию, не оставив хотя бы одного!
– Но ради чего? Зачем? Во имя какой цели? – засыпал его вопросами неугомонный Мюнхаузен.
– А это вы сейчас узнаете!.. – раздался глухой голос любимца Тараскона. – Медам и месье! Что может на долгие годы, а может быть, и навечно прославить Клуб знаменитых капитанов?..
Этот вопрос застал врасплох друзей Тартарена, никак не менее чем вид самого истребителя львов. Воцарилось молчание. Но ненадолго. Тартарен продолжал:
– Поднимите головы! Прочтите вывеску на арке… Прошу вас, Дик, только погромче.
Пятнадцатилетний капитан срывающимся голосом читал вывеску:
– Зоологический сад-музей экваториальной зоны имени Н. Н. Миклухо-Маклая. Основан действительным членом Клуба знаменитых капитанов Тартареном из Тараскона.
– Единственный в мире! – восторженно воскликнул толстяк.
– Браво, браво! – не удержался барон. – Бис!..
– К сожалению, на бис ничего не сумею исполнить, – с огорчением произнес Тартарен. – Я бы сейчас с удовольствием сплясал тарантеллу. Но сами видите, в каком я состоянии…
– Что же с вами стряслось? – озабоченно спросил Артур Грэй.
– А вы думаете, создать уникальный зоологический сад – это так просто? Увеселительная прогулка по экватору? Воскресный пикник? Или весенняя ярмарка… Я рисковал жизнью, мои дорогие коллеги. Я остался жив только благодаря счастливой случайности… Ах, медам и месье, если бы я был Альфонс Доде, Майн-Рид, Луи Буссенар и Жюль Верн одновременно (одному из них это было бы не под силу), я бы написал увлекательный роман о моей экспедиции под названием «Тартарен на экваторе»!
Гулливер наклонился к любимцу Тараскона и шепнул ему на ухо:
– Скажите, а кто эти темнокожие с копьями?
– Ах, я совсем забыл… Позвольте вам представить моих друзей – охотников из Новой Гвинеи… Месье Дигу и Лако – папуасы с берега Маклая…
Они, услыхав свои имена, улыбнулись и, желая выразить лучшие чувства, подали знак музыкантам. Сразу же запели тростниковые флейты, протяжно завыли огромные раковины, напоминая шум океана, и темно-шоколадные пальцы четко выстукивали ритм на бочкообразных барабанах. Дигу и Лако затянули песню…
– Что они поют? – поинтересовался Дик Сэнд, прислушиваясь.
– Какая-то знакомая мелодия…
– Могу вам перевести, – любезно согласился Тартарен.
Над Коралловым морем небо синее-синее, Далека ты, Россия, в серебряном инее!.. Там, где волны рокочут, белой пеной вскипая, Виден каждому шкиперу берег Маклая! Весть селенья облетела И осталась здесь навек: – Он был добрый, он был смелый, Он был русский человек!– Позвольте, – прервал тарасконца Артур Грэй. – Да это же песня Клуба знаменитых капитанов. Откуда они ее знают?
– Слыхали по радио. В наши дни… Океания – это не какие-нибудь глухие и дикие острова. В конце 1973 года над Меланезией взвился государственный флаг «Папуа Новая Гвинея», На красно-черном поле красуется созвездие Южного Креста и райская птица чандраваси. Сбылись мечты Миклухо-Маклая о будущем коренных жителей этих далеких островов!..
Но внимание капитанов уже было отвлечено необычной картиной. Галапагосские дрозды-пересмешники, горлицы, вьюрки, тираны-мухоловки и корольки порхали вокруг любимца Тараскона… Эти птицы Черепашьих островов отличались доверчивостью и нисколько не боялись человека. Дрозд-пересмешник сел на плечо толстяка и преспокойно чистил клювом перышки своего крыла, а маленькая птичка тиран-мухоловка с ярким пунцовым хохолком расположилась на феске знаменитого охотника за фуражками, с любопытством рассматривая Карла Фридриха Иеронима.
Единственный глаз, выглядывавший из бинтов перевязанной головы, сиял, как алмаз индийского раджи.
– Капитаны! – торжественно произнес Тартарен. – Что я обещал победителю парусных гонок вокруг света вдоль экватора?.. Оказать необычайную честь! Попрошу председателя жюри – капитана Фиппса открыть мою палисандровую шкатулку.
– Наконец-то! – нетерпеливо воскликнул Мюнхаузен.
– А вы не потеряли ключ? – любезно осведомился Человек-вопрос.
– Он у меня в левом карманчике жилета.
Тарасконец тут же застонал от боли.
– Ой, осторожно… плечо… Удар носорога! Ох!..
Капитан Фиппс бережно вытащил из верхнего карманчика серебряный ключик, вставил его в замочную скважину палисандровой шкатулки и повернул… Музыкальный замочек старинного ларца сыграл мелодию песенки Тартарена:
А может быть, а может быть, Еще не все пропало, И будем мы опять дружить, Смеяться, как бывало?Маракот поднял крышку.