Клубничное искушение для майора Зубова
Шрифт:
— Типа того, — улыбается Машка, машинально поглаживая пока еще плоский животик.
Подруга с мужем ждут первенца. Решились все же, спустя четыре года после свадьбы. На них, правда, никто не давил, как на многих молодоженов, требуя срочно продолжения рода.
Да там и некому, собственно. Машка — сирота, из родных — только брат-близнец, а у Вадима как раз через полгода после его свадьбы родилась еще одна сестра. Анечка.
Так что ребята, поженившись, свалили в долгое-долгое свадебное путешествие, а затем, по возвращении, начали строить свой
Я им по-хорошему завидовала, настолько они были влюбленные и погруженные в себя. Это же такое удовольствие, найти того, на кого смотреть будешь бесконечно… Я знаю, о чем говорю, у меня такое было.
Сейчас подруга присматривает за моей дочкой.
И я ей безумно благодарна за это.
Они с Вадимом вообще очень сильно меня поддерживают, особенно на первых порах, когда я осталась совсем одна, с грудным ребенком на руках. Если бы не они, не помощь, их и их многочисленной родни и друзей, я бы не смогла сделать то, что сделала. Не смогла бы учиться, подрабатывать, везде успевая.
Мама, конечно, предлагала свою помощь, но у нее в деревне хозяйство, невозможно оставить даже на пару дней. А мне туда ездить — вообще не вариант.
Но, конечно, пришлось бы. Пришлось бы бросить учебу, взять академ, например, на год, вернуться к маме, ждать, пока Сонька немного подрастет, чтоб ее можно было оставить… И возвращаться. Оставив дочь на попечение мамы.
Но как это можно сделать? Как можно оставить свою маленькую, свою крошечную девочку? Которая так похожа на меня? У нее — мои глаза, мои волосы, овал лица и разлет бровей… Вот только улыбка — папина, широкая. Он мало улыбался со мной, моя первая любовь, но когда делал это… Черт, невозможно было не засмотреться.
Сонька улыбается так же. Хохочет заразительно, радуя всех вокруг.
Если бы не помощь Машки, мне пришлось бы выбирать. И выбор был бы однозначно в пользу моей малышки.
Но, слава Богу, все получилось. Не скажу, что это было легко, но и не невероятно трудно. Мне не приходилось не спать ночей, думать о хлебе насущном и где взять деньги на коляску для ребенка. Не приходилось думать, где жить.
Детской одеждой меня снабжали многочисленные друзья Машки и Вадима, причем, на любой возраст. Потому что у них были дети всех возрастов. Мне даже от Зверева Романа Дмитриевича, серьезного чиновника, сейчас работающего в аппарате Президента, знакомого отчима Вадима, перепадала и одежда, и коляска шикарная, больше на космолет похожая, и вся детская комната, когда Сонька подросла, с мебелью, кроваткой и всем необходимым.
И из общежития я съехала не в съемную квартиру, а в муниципальное жилье, очень милую двушку, которую получила Машка по программе для детей-сирот.
Сама Машка жила в квартире своего мужа. И муниципальное жилье мне настойчиво предложила сама.
А я не стала отказываться. Не стала строить из себя гордую и самостоятельную.
Уже в те годы я поняла, что не все люди вокруг что-то делают с умыслом. Есть просто такие, как Машка,
Те, кто стоят друг за друга горой. И выручают просто так, потому что ты в затрудненной ситуации, и тебе надо помочь. Поддержать.
И они помогают, ничего не требуя взамен.
Не скрою, мне очень, просто очень повезло с ними.
— Ты чего такая? В напряге? — Машка, как всегда, тонко улавливает нюансы, смотрит пристально в экран.
— Да блин…
Я не уверена, стоит ли говорить… Я еще сама до конца не переварила эмоции сегодняшнего дня. Но, в любом случае, не сейчас, так потом я обязательно расколюсь. Машка вытащит, у нее это умение просто филигранное.
И потому вздыхаю, и выдаю:
— Я сегодня Сонькиного отца видела.
Машка в этот момент аппетитно хрустит яблоком. Услышав мое признание, застывает, затем осторожно вынимает яблоко изо рта и спокойно откладывает его в сторону.
— Я тебя правильно поняла? Ты видела… Зубика?
— Зубика, Зубика… — вздыхаю я, — правда, в этот раз он Каменев Антон. Хоть имя настоящее… Или тоже нет?
— Охереть… — мотает головой Машка, — охереть просто… Ты ему сказала? Ты где его видела?
— Он — начальник охраны в Центре, прикинь? И нет, не сказала.
— Черт… Надо же, как судьба сводит… А скажешь? Он… — тут Машка осторожничает, но все же продолжает, — он узнал тебя вообще?
— Узнал… — уныло киваю я, — хотя я сначала думала, что нет…
Дальше я кратко пересказываю нашу встречу и последующий разговор под лестницей. Правда, опускаю ненужные подробности. Я пока еще сама ни в чем не разобралась, зачем Машку волновать?
— Да, блин… — Машка откидывается на спинку стула, опять тянется к яблоку, — ситуация… И чего делать думаешь?
— А что я могу сделать? — пожимаю я плечами, — не бросать же все? Сама знаешь, сколько я к этому шла.
— Но что с Зубом-то делать будешь?
— Ничего. Он — сам по себе, я — сама по себе.
— Погоди! А Сонька? Ты же ему скажешь?
— Ну…
— Катька!
— Маша! Не дави! Я пока не знаю! Не уверена! — меня срывает на громкий голос, что, вообще-то редкость редкая, — он все такой же, понимаешь? Ему ничего не нужно! Кроме секса. Только увидел, руки распустил тут же!
— Нихера себе…
— Ой… — я понимаю, что лишнего трепанула, и торопливо пытаюсь откатить назад, — ну, то есть…
Понимаешь, он просто близко стоял, а под лестницей темно, и…
— Сука долбоклюйская, — ругается Машка, — всегда знала, что он — скот редкостный, но чтоб до такого! Приставал к тебе? Руки распускал? Давай я приеду, по тыкве пустой настучу? Я давно хочу уже! Знала бы ты, как я его била, пока мы вместе жили! В синяках ходил, тварь! Все, я приеду!
— Куда ты там собралась, мартышка? — веселый голос Вадима прерывает Машкины планы мести, а я тут же отвлекаюсь. Потому что на руках у Машкиного мужа — моя девочка, моя Сонечка.
— Мама! — пищит она, выворачивается из рук Вадима и протягивает ко мне ручки.