Клубок со змеями
Шрифт:
— Я и так много тебе рассказала. А вот в ответ не услышала ничего.
— А тебе и не нужно. Ты рабыня. Достаточно знать только то, что я твой хозяин и купил тебя на рабовладельческом рынке в Фивах несколько лет назад.
Я увидел, как побледнело от ярости ее лицо, и поспешно добавил:
— Якобы.
Она встала:
— Ладно, но не будем тратить зря время на болтовню. Поговорим в пути.
Я кивнул, став свертывать циновки. Бастет же, забрав накидки, вышла наружу.
— Анубис — бог
— Весов? — спросил я, подбирая кувшин и выходя из палатки.
— Да.
— Каких весов?
— На одну чашу кладут твое сердце, а на другую перо. Если ты вел праведную жизнь, то сердце будет весить, словно перо. Если же нет, то оно будет тяжелее.
— И что тогда?
Бастет забрала у меня циновки и положила в тюки:
— Тебя сожрет Ам-мут.
— Ам-мут?
— Пожирательница, — Бастет посмотрела мне прямо в глаза и сказала тоном, от которого мне стало не по себе, — Поглотительница смерти, чудовище с телом бегемота, львиными лапами и пастью крокодила, обитающая в Дуате.
— А Дуат это...
— Загробный мир.
«А эта Ам-мут будет пострашнее Пазузу» — подумал я, а вслух произнес, выдавив из себя улыбку:
— Похоже, нам уготована учесть быть съеденными Пожирательницей. То, что мы делаем, нельзя назвать праведным поступком.
Бастет улыбнулась в ответ:
— Да, наверное.
— И тебя это не пугает?
Она пожала плечами:
— Я боюсь гиен, а не крокодилов. А ты?
— Бочку, — тут же ответил я, скорее пытаясь перевести разговор немного в другое русло.
Бастет, складывавшая в это время палатку, обернулась и уставилась на меня, выпучив глаза:
— Чего?
Ее реакция была настолько забавной, что на этот раз я не смог удержаться от смеха:
— Я не хочу, чтобы Азамат посадил меня в бочку.
К моему удивлению, она рассмеялась в ответ. Напряжение спало.
— А-а-а, ты про это, — сказала она, окончательно сворачивая палатку, — да, участь незавидная. Уж лучше быть съеденным Ам-мут. Так хотя бы быстрее.
— Да, — задумчиво согласился я.
Мы уже оседлали верблюдов, когда я спросил:
— Ты еще упоминала Осириса и Амон-Ра.
— Посмотри на восток и увидишь.
Я устремил взор на восходящее светило, показавшееся над горизонтом.
— Боги солнца?
— Ага.
— Сразу два?
— Не спрашивай. Сама не знаю.
И я не стал. По тону Бастет было ясно, что она и вправду не ведает ответа.
Верблюды нехотя двинулись в путь, покидая место нашей стоянки. Следы от палатки и циновок еще виднелись на примятом песке, но скоро вновь усилившийся ветер распрямит желтый покров, не оставив ничего, что могло бы напоминать о нашем присутствии.
Какое-то время мы ехали молча.
Потом Бастет спросила:
— Про себя рассказать не хочешь?
— Не думаю, что тебе это будет интересно.
— Ехать молча еще хуже.
— Вчерашний день мы только и делали, что проводили, молча, и ты не жаловалась.
— Вчера было вчера.
Я удивленно вскинул брови:
— Я и не подозревал, что в тебе скрывается мудрец.
Она рассмеялась:
— Ну, ты плохо меня знаешь.
— Надеюсь, узнаю поближе.
Бастет оборвала смех и посмотрела на меня серьезным взглядом:
— Посмотрим.
Наступила непродолжительная пауза, которую нарушил я:
— Я был простым ремесленником, жившим на окраине Вавилона. Строил глиняные хижины. Чинил мебель вельможам.
— Вавилон, — мечтательно протянула Бастет, — я слышала про этот великий город... его красоты и роскошь. Но никогда не доводилось увидеть собственными глазами.
— Да, он таков, но не давай рассказам других обмануть себя. Вавилон далеко не похож на сказку. Под завесой красоты и величия скрываются другие, куда более темные и страшные черты.
— О чем ты?
— Не хочу говорить.
Я правда не хотел. Все, чего я желал, так это забыть свое вавилонское прошлое. Стереть былую часть жизни из памяти и лишь надеяться, что Бел-Адад с его жрецами нашел свой мучительный конец. Да и Эмеку-Имбару, бессердечно бросивший меня в пустыне на произвол судьбы, тоже. Меня не волновали их мотивы и цели. Я знал лишь одно — меня оклеветали. Использовали. И если бы мне встретился хотя бы один из них, то я, не колеблясь, разрубил бы его на куски. Медленно.
Видимо, все мои мысли отражались на лице, ибо Бастет прекратила разговор, напоследок окинув меня пристальным взглядом.
Мы неуклонно продвигались вперед. Верблюды вальяжно вышагивали по песку, а солнце щедро одаривало нас жаркими лучами. Даже умеренный ветер, поднимающий в воздух мелкие песчинки, не спасал от нарастающего зноя. Я протянул руку и достал из тюка кувшин с водой. Она оказалась теплой и противной на вкус, совершенно не утоляющей жажду. Все-таки сделав несколько глотков, я ощутил небольшое облегчение и вытер пот со лба.
— Далеко еще? — спросил я, убирая кувшин на место.
— Видишь ту гористую возвышенность? — ответила Бастет, указывая пальцем вперед.
Я всмотрелся туда и увидел высокий каменистый холм. Он оказался засыпан песком почти до самой вершины и его можно было принять за огромных размеров бархан, если бы не выпирающая черная макушка.
— Угу.
— Оазис прямо за ним.
— Слава Шамашу, — буркнул я, — а то это солнце скоро сведет меня с ума.
— Ты не приспособлен для жизни в пустыне, — хмыкнула Бастет.