Клянусь луной

Басби Ширли

Патрик снова обвел взглядом кабинет. Уютное местечко. Уж не любовное ли это гнездышко? Что ж, вполне возможно, подумал Патрик цинично. Романтическое свидание, окончившееся ссорой и убийством? Он криво ухмыльнулся, Должно быть, леди была в гневе, если убила любовника!

Решив, что докопался до истины, Патрик поставил статуэтку на стол и как раз собирался проверить пульс лежащего на полу мужчины, когда услышал отчетливый скрип ступеньки.

Патрик застыл на месте, прислушиваясь. Да-да, ему это не померещилось: кто-то осторожно

шел по лестнице. Спускался или поднимался?

Очередной скрип сорвал Патрика с места. Он бросился в коридор и властно крикнул:

— Стоять!

Видя, что его присутствие обнаружено, неизвестный побежал вверх по лестнице, уже не пытаясь соблюдать тишину. Патрик схватил свечку и устремился за ним. Впрочем, он допускал, что может найти на втором этаже вовсе не мужчину, а женщину.

Уже поднявшись наверх, он сообразил, что безоружен, но отступать было поздно. Если мужчина в кабинете не был шантажистом, то неизвестный, скрывавшийся в темноте, вполне мог подойти на эту роль.

Второй этаж был темным и мрачным. Свеча давала слишком мало света, а потому зачехленная мебель отбрасывала вокруг причудливые тени. Злоумышленник мог скрываться где угодно.

Патрик открыл ближайшую дверь и заглянул в комнату. Мебели было слишком много. Если каждая комната так же щедро обставлена, искать можно до самого утра, разочарованно подумал он. Однако Патрик не хотел сдаваться. Решив бегло осмотреть каждую комнату, прежде чем приступить к детальным поискам, он уже почти прикрыл за собой дверь, как его взгляд привлек большой шкаф.

Огромный монстр из красного дерева в дальнем углу комнаты единственный не был накрыт чехлом. Более того, даже при тусклом свете свечи бросались в глаза странные пятна в толстом слое пыли на полу, как если бы кто-то торопливо пробежал от двери к шкафу. Шкаф был вместительным, и неизвестный вполне мог в нем спрятаться.

Патрик задумчиво обвел взглядом комнату, но не обнаружил ничего, что можно было использовать в качестве оружия. Решив рискнуть, он направился к шкафу, распахнул дверцу и поднял свечу…

Раздался шорох, и, прежде чем Патрик успел что-нибудь разглядеть, кто-то прыгнул на него из темноты. Он успел заметить тяжелый медный подсвечник, занесенный над его головой. Конечно, Патрик был готов к тому, что в шкафу кто-то прячется, но не ожидал нападения, а потому шарахнулся в сторону, оступился и упал. Незнакомец подскочил к Патрику и со всей силы стукнул его по голове подсвечником. Свеча выпала из разжавшихся пальцев и покатилась по полу. Но в глазах Патрика свет померк еще раньше, чем погасла свеча.

Патрик не знал, сколько пролежал без сознания. Придя в себя, он огляделся. Пульсирующая боль в затылке напомнила ему о последних событиях. Похоже, кроме него, в темной комнате никого не было.

Патрик с трудом сел. В голове словно разорвался снаряд. Застонав, он потер затылок. Пальцы стали липкими. Кровь,

догадался он и усмехнулся: сегодня вечером удача изменила уже двум неосторожным мужчинам. Один украшал собой пол кабинета, вторым был Патрик.

Он поднялся на ноги и, чувствуя себя болваном, спустился по лестнице на первый этаж. Глупо было надеяться, что злоумышленник все еще в доме. Однако Патрик решил, что осторожность все же не повредит, а потому тщательно обшаривал взглядом каждый уголок.

Он двинулся к кабинету, на пороге которого лежал незнакомый мужчина. Видно было невооруженным глазом, что он мертв. Осторожно переступив через тело, Патрик вошел в кабинет и обыскал ящики стола, затем всю комнату. Результаты поисков не дали никакой информации о погибшем мужчине; более того, ничего связанного с матерью Патрик тоже не нашел.

Разочарованный и недовольный, он быстро покинул дом. Перед тем как выйти за калитку, он осмотрел улицу: быть замеченным на месте преступления посторонними наблюдателями в его планы не входило. Патрик надеялся, что Тия Гарретт — единственная, кто видел его на пороге злополучного дома.

Тию же беспокоили проблемы совсем иного рода, нежели встреча с сероглазым незнакомцем. Добравшись до дома, она быстро прошла к себе и переоделась, отказавшись от помощи слуг. Оставшись одна, она начала мерить шагами комнату, мысли ее лихорадочно метались в голове.

Она ходила туда и обратно, поминутно отбрасывая— дрожащей рукой волосы со лба. Что же ей теперь делать? Признаться, что убила мужа сестры?

Тия содрогнулась и зашагала еще быстрее. Теперь она напоминала мечущуюся в клетке птичку. Она пыталась храбриться, но признание в убийстве казалось ей безрассудной идеей. Слезы заскользили по щекам при мысли о возможных последствиях.

Но ведь она не хотела убивать Альфреда! Да, она не выносила этого мерзавца, но не желала ему смерти. Лучше всего было бы, если бы Херст исчез из жизни ее сестры, а заодно и из ее собственной. Но уж конечно, она не планировала избавиться от него столь радикальным методом. Но разве ей поверят? Разве власти войдут в ее положение, если она во всем сознается? Ее могут осудить и приговорить — о Боже! — к повешению!

Паника накрыла Тию с головой. Спасет ли ее, если она расскажет правду? Ее, еще десять лет назад покрывшую свое имя позором?

Шаги за дверью заставили ее обернуться, и, прежде чем она успела возразить, в комнату вошла Модести.

Едва взглянув на Тию, компаньонка заметила отчаяние в ее лице. Она бросилась к девушке:

— Что случилось, дорогая?

Тия решила все рассказать своей старшей подруге. Модести слушала молча, не прерывая, а когда Тия закончила рассказ, за руку увлекла ее к постели и усадила на кружевное покрывало.

— Что тебе сейчас необходимо, милая, так это чашка горячего грога. Щедрая порция рома поможет тебе успокоиться.