Клятва московской принцессы

Устинова Анна Вячеславовна

Никифор не сводил с Мары глаз.

– А почему мы раньше здесь никогда не встречались? – спросил он, едва они уселись за стол.

– И впрямь удивительно, – улыбнулась она. – Видимо, приезжали в разное время. Ты в один месяц, а я в другой. Наверное, не каждое лето у дяди с июня до конца августа жил?

– Я даже не каждый год здесь бываю, – подтвердил Коржиков.

– Ну вот. Значит, не совпадали.

– Но мне даже никто про тебя не рассказывал.

– Да моя бабушка мало с кем тут общается. Я и сама с удовольствием провожу время в одиночестве. Так приятно от города отдохнуть. Этим летом совсем хорошо. Косачевы не

шумят. А ни в ту, ни в другую деревню я вовсе не хожу. Что я там забыла?

– Сама-то ты тоже из Москвы? – наконец смог поинтересоваться Егор.

– Из Питера, – внесла ясность Мара.

Егор почему-то ей не поверил. Может, из-за того, что произнесла она это, старательно отводя от него глаза. Зачем бы ей врать? Какая разница, где человек живет? Разве что на самом деле она приехала из какого-нибудь маленького городка и комплексует перед москвичами. Ну и пусть, если ей так больше нравится. Девчонка-то, между прочим, вполне симпатичная. Вон Коржик слушает ее, разинув рот. Сам на себя не похож. Явно она ему сильно понравилась. Интересно все-таки, сколько ей лет? Спросить? А вдруг обидится? С женским полом в этом смысле большие сложности…

В его размышления вторгся голос Мары, видимо, отвечающей на вопрос Никифора:

– Мне зимой будет пятнадцать.

– А мне четырнадцать, – с наглым видом заявил Коржиков, выразительно косясь на Егора.

«Во, врет и не краснеет, – отметил про себя тот. – Ему же только недавно тринадцать исполнилось! И, главное, это вполне видно. Еще за шестнадцатилетнего бы себя выдал».

Мара, однако, сомнений не выразила. Егор счел за лучшее свой возраст не сообщать. Врать не хотелось, а сказать правду – значило подставить Коржика. К счастью, с Мариной стороны вопросов и не последовало. Никифор взахлеб болтал с ней, и оба они, похоже, вообще забыли о том, что Егор сидит с ними рядом. Тот молча пил чай, ел вкусное малиновое варенье, с удовольствием ощущая, как благостное тепло разливается по телу, и от нечего делать скользил взглядом по комнате, которая производила на него все более странное впечатление. Может, это, конечно, последствие недавно сделанного ремонта? Старые рухлядь и хлам выкинули, а новая обстановка еще как бы не прижилась. Не зная, трудно предположить, что здесь много лет обитает старая женщина. Ни картинок на стенах, ни фотографий, ну, или вазочек, или икон в красном углу, как у многих деревенских. Стерильная чистота, пустота и… безликость.

Егора подмывало заглянуть в другую комнату. Может, эта Потылиха просто такая аккуратная и в парадной комнате каждое утро идеальный порядок наводит?

Мальчик встал из-за стола.

– Ты куда? – не укрылся его маневр от внимания Мары.

Мигом сообразив, как выйти из положения, он посмотрел на часы, собираясь объявить, что им с Коржиком уже пора домой, однако, определив время, впал в неподдельную панику, ибо время, отведенное им на рыбалку, давно истекло.

– Бежим, Ник, нас там уже Федор Николаевич заждался!

Коржик, сверившись со своими часами, изменился в лице.

– Он ведь сейчас вообще решит, что мы утопли!

– А я о чем, – придерживался того же мнения Егор.

Мара была недовольна. Это без труда читалось на ее поскучневшем лице. Похоже, Егор нарушил какие-то ее планы. Коржик судорожно допивал чай, к которому до этого не притронулся, ибо был целиком поглощен разговором с девушкой.

Егор первый кинулся в сени и, невзирая

на спешку, на миг замешкался возле чуть приоткрытой двери во вторую комнату. Глянуть внутрь ему удалось лишь мельком, но, кажется, и она была такой же безликой. Совсем удивительно! Пихнув ноги в резиновые сапоги, он, опережая Мару с Никифором, вылетел на улицу, намереваясь посмотреть в окошко.

Здесь его ожидало неожиданное препятствие. Окно располагалось чересчур высоко от земли и к тому же было задернуто занавесками из плотного тюля. Рядом валялся пустой деревянный ящик. Использовать его в качестве постамента? Нет, поздно. На улице показались девушка и Коржиков. Ник что-то дожевывал на ходу, одновременно неуклюже натягивая плащ.

– Завтра опять приплывем и тебя навестим, – пообещал он Маре. – К себе пока не приглашаю. Мать болеет. А если погода исправится, можем все вместе в лес пойти погулять.

«Оптимист», – подумал Егор, поглядев на плотно затянутое свинцовыми тучами небо. По-прежнему моросило. Дул ветер. Мальчик поплотнее затянул тесемки на капюшоне.

Мара их провожать до озера не пошла, и волочь вдвоем лодку к воде оказалось совсем не легко. Наконец лодка закачалась на волнах. Друзья налегли на весла.

– Классная девчонка, – бурлил от избытка чувств Коржик. – Совершенно не ожидал встретить такую в этой глуши. Да оно и понятно: она ж не отсюда. Сразу видно, из Питера. Я как увидел, сразу просек.

Егор усмехнулся. Никифор, не заметив этого, продолжал восторженно разглагольствовать:

– Говорить с ней одно удовольствие! На лету ловит! И не кривляется, вроде некоторых из нашего класса. Такая, Граф, понимаешь, простая и в то же время совсем не простая.

– Это потому, что она старше, – ехидно заметил Егор.

– Подумаешь, на полтора года всего, – отмахнулся Коржиков. – И вообще, мама моя говорит, что психологически я опережаю свой возраст. Она мне один тест давала, и по нему получилось, что мне не меньше пятнадцати, а может, и все восемнадцать.

– Психологически, может быть, – покачал головой Егор. – А для женщин важно, каков ты физически.

Замечание друга Коржикову не понравилось, и он запальчиво возразил:

– Ничего ты, Граф, не понимаешь! Как свидетельствует статистика, женщин в мужчинах в первую очередь привлекает ум, а не внешность. А у меня как раз в этом плане полный порядок.

Егор хихикнул:

– Коржик, а ты уверен?

Тот победоносно вскинул голову:

– Интересно, почему иначе она всю дорогу со мной, а не с тобой разговаривала? Давай рассуждать объективно. Ростом ты выше меня. И внешность у тебя гораздо эффектнее, особенно после того, как очки свои уродские перестал носить, – он умолк, а потом добавил: – Ну, в общем, как говорила своей подруге наша Наташка Смолина: «Этот Орлов, между прочим, такой симпатичный!»…

Егор обомлел. Во-первых, от неприкрытой зависти в голосе друга, а во-вторых, потому, что по привычке продолжал числить себя чуть ли не уродом, который не может понравиться ни одной девчонке. И вот такое интересное открытие!

– И не делай, пожалуйста, вид, будто первый раз это слышишь, – обиженно прогудел Никифор. – Правда, Смолиной все равно больше нравится Брэд Питт, кто-то там еще и Заславский из девятого «Б». Короче, ты у нее в конце списка.

«Я-то, может, в конце, а Коржика в него вовсе не занесли, и это его сильно гложет», – без большого труда разобрался Егор.