Клятва на мече
Шрифт:
– Странно, – проговорил Игорь Иванович. – Имя любимого наставника помнят всю жизнь.
– Да? Ну-ка, как фамилия нашей училки в начальных классах? Молчишь…
– Ты долго посещал секцию?
– Год или полтора. Потом надоело. Мальчишки вообще ко всему быстро остывают. Да и тренировки у нас были какие-то странные.
– Почему странные?
– Сергей Павлович, – окликнул молодой криминалист. – Мы закончили.
– Хорошо. Игорь, ты мне работать мешаешь.
И Колесников неожиданно взорвался. Колобок в нелепых очках исчез, стоило лишь посмотреть в жесткие ледяные
– Я ищу свою дочь! – заорал он, и все в комнате вздрогнули и повернули головы. – Если сейчас же не ответишь, я тебя по стенке размажу!
– Тихо, тихо, – испугался Туровский. – Хочешь поговорить – выйдем на лестницу.
Они остались одни – милиционер у двери козырнул и отошел, чтобы не мешать. Шмыгнул вниз кинолог с громадной серой овчаркой. Вид у овчарки был виноватый. Туровский даже не окликнул их – и так все ясно.
– Так почему ты забросил тренировки?
Сергей Павлович задумался.
– Так сразу и не ответишь. Почувствовал что-то не то… Что-то черное. Будто меня тянуло вниз. Было интересно и жутко. Наверное, страх все же пересилил.
– Не страх, Сережа, а инстинкт самосохранения. Ты видишь, к примеру, что все курят сигареты с наркотиком. Тебя приглашают, ты хочешь попробовать. И отказываешься. Ты не знаешь, что это такое, но знаешь, что это плохо. Ты не дал себя затянуть. Аленка оказалась слабее.
Колесников облокотился о перила и в волнении поправил очки.
– Здесь все связано. Гранина убили потому, что он знал одну важную вещь… И нечаянно проговорился.
– Я тоже об этом подумал. Януш Гжельский сказал, что вы вместе были на юбилее у Георгия Начкебии.
– Да, да… Телефон зазвонил, Гранин поднял трубку и услышал то, что ему не предназначалось. Януш тоже слышал – там сильная мембрана. Но его-то не убили!
– Преступник не знал…
– Да знал он, знал! – выкрикнул Игорь Иванович. – Он ненормальный, понимаешь? Как Юнгтун Шераб, он всю жизнь мечтал об одном – о власти, которую дает Черная магия… И не мог иметь ее – не было способностей. Божьей (дьявольской) искры… И это отравляло его – день за днем.
Он помолчал.
– Вашего тренера звали Борис Сергеевич?
– Вроде бы. Но вообще-то, я припоминаю, у него было другое имя, нерусское. Пацаны переиначили. Русифицировали, так сказать. Но ты-то откуда об этом знаешь?
Колесников криво усмехнулся:
– Дедукция, Ватсон. Чистой воды дедукция. Теперь я, кажется, все знаю… Кроме самого главного: где Аленка. Я был неправ: я думал, что Аленку решили использовать из-за ее сходства с кем-то – внешнего сходства, я имею в виду. Единственное логичное объяснение. Только ведь тот, кто за всем этим стоит, логике не поддается. У него больной ум. Отравленный.
– Чем отравленный? – не понял Туровский.
– Ненавистью.
На лестничной площадке, у окна на улицу, безмолвно стоял Чонг. Он требовательно и выжидающе смотрел на Колесникова, и тот вновь ощутил, как в тело вливаются энергия и непонятно как и когда обретенные знания. Он чувствовал единение двух душ, затерянных на стыке миров.
– Постой! – крикнул сверху Туровский. – Я вспомнил, как звали тренера! То есть его настоящее имя.
Колесников оглянулся:
– Будь осторожен, хорошо? Имей в виду, ты намечен следующей жертвой. Жрец ненавидит меня лично. Отсюда его желание завладеть Аленой. Не просто завладеть – заставить ее убить тебя. Нанести мне удар. Убивать меня ему невыгодно: банально, неинтересно… А вот превратить мою дочь в зомби, сделать убийцей моего друга…
Сергей Павлович подошел к Колесникову и положил руку ему на плечо. Они поняли друг друга без слов.
– Спасибо тебе, друг детства. Удачи!
– И тебе удачи.
Глава 16
АЛЕНКА
Аленке не было нужды смотреть на фотографию – она прочно запечатлела ее в памяти. И все же она бросила взгляд. Черная борода. Черные с проседью волосы, короткая стрижка. Прямой тонкий нос, широко расставленные глаза. Небольшой шрам на правой скуле. Каюм Сахов, партнер Олега Германовича Воронова по оружейному бизнесу. Человек, которого необходимо убрать.
Ее передавали из рук в руки, словно эстафетную палочку. На окраине фронтового города встретили без эмоций, накормили, велели переодеться и загримироваться. Вскоре она превратилась в преждевременно постаревшую чеченку (ах, война! что ж ты, подлая, сделала?), закутанную с ног до головы в грязное тряпье. До места она добиралась уже сама. Несколько раз ее останавливали и обыскивали патрули – и чеченские, и федеральные – но отпускали, не обнаружив криминала. («Тебя могут раздеть догола, – говорил Жрец голосом пожилого школьного учителя, – ощупать каждый шов в одежде, каждую крошку в карманах, но ни одна деталь, даже самая мелкая, не должна даже на секунду задержать взгляд…»)
Она наблюдала за домом почти сутки, сидя в полуразрушенной пятиэтажке напротив: снаряд угодил в стену, вывернув порядочный кусок, и теперь внутренности чьей-то некогда богатой квартиры неприлично торчали наружу. Аленка пошла по парадоксальному пути, выбрав для себя именно это открытое для обзора место, спрятавшись за перевернутым шкафом. В доме напротив располагался штаб боевиков. Здесь было сравнительно тихо: взрывы и автоматная трескотня долетали сюда как ненавязчивый саундтрек к какому-нибудь фильму про войну, не ощущалась опасность. Само собой: кто же устраивает штаб на передовой?
Когда рядом с подъездом появился бежевый «мерседес», Аленка внутренне подобралась, хотя внешне это никак не выразилось: она знала, что десятки глаз наблюдают за окрестностями: шевельнись только… От картины отдавало неким сюрреализмом: чистенький, без единого пятнышка, лимузин на фоне военных декораций: препарированный артиллерией дом, вывороченные куски земли и асфальта, БТР, охранники с автоматами наперевес…
Винтовка с оптическим прицелом, глушителем и пластиковым прикладом ждала ее в квартире в платяном шкафу. Она не торопясь собрала оружие, оглядела позицию и осталась недовольна. Вместо того чтобы залечь у окна, она вставила в переплет карманное зеркальце, а сама перебралась в соседний дом, на этаж выше, в разрушенную квартиру без наружной стены. И – замерла среди развороченной взрывом мебели.