Клятва ненависти
Шрифт:
Киллиан видел настоящую Джулианну.
Ту, которую мучил призрак сестры. Ту, которая поддалась болезни, которая была виной. Проклятые воспоминаниями, которые были пришвартованы во мне – окровавленное и изуродованное лицо моей сестры. Душа, которая выла в отчаянии, обида, которая зарылась в мои кости, и печаль, которая была слишком тяжелой, чтобы нести ее.
Искупление было лишь иллюзией, в которую я отчаянно пыталась поверить.
С каждым шагом, который он делал ко мне, я отступала. Но он быстро стер расстояние между нами, прижав
— Ты была с ней в той машине, я понимаю. Ты видела, как умирала твоя сестра, я понимаю. Для тебя это было травмой, я понимаю. Ты страдала физически и морально, и ты одержима чувством вины, я. Блядь. Понимаю. Это. Но это не дает тебе права играть со мной и моими чувствами, обманывать меня или заставлять оплакивать женщину, которую я любил, когда она еще была жива! — Его ладонь шлепнула по стене рядом с моей головой, и я вздрогнула, сдерживая всхлип.
— Прости, — прошептала я так тихо, что слова были едва слышны.
Киллиан быстро отстранился, словно я обожгла его своими словами, своими извинениями.
Я хотела бы сказать ему, как мне жаль, но с чего начать? Единственное, что я могла пробормотать, это бесполезное извинение.
— Ты хоть любила меня? Было ли хоть что-нибудь из того, что у нас было, настоящим, Грейс? — Он покачал головой, горько улыбаясь. — Извини, я имею в виду… Джулианна.
— Я не влюбилась в тебя, — прошептала я. Его темные глаза вспыхнули, а грудь содрогнулась от прерывистого дыхания. Мучение на его лице убило меня. Это разбило вдребезги все, что осталось от моего уже разбитого сердца.
Я вонзила ноготь в бедра, чувствуя жжение. Боль удерживала меня на земле.
— Я погрузилась в хаос, потому что твоя любовь была всем прекрасным и чистым, а моя любовь была всем обманчивым и разрушительным. Значит, я не просто влюбилась в тебя, Киллиан. Я ползала, стоя на коленях, истекая кровью ради тебя. Так что все было по-настоящему. Каждый момент, каждая улыбка, каждый поцелуй... все было реально, и это причиняло боль.
Пульсирующая боль в затылке усилилась, и я несколько раз моргнула, пытаясь прочистить затуманенное зрение.
— Я оплакивал тебя, — сказал он, и его голос впервые сорвался. — Ты была прямо здесь, передо мной, пока я гнался за призраком. Я оплакивал тебя три года, Джулианна. Как, по-твоему, я могу… пройти мимо этого? Ты превратила этот брак в шутку!
Киллиан сделал шаг назад. Он дал понять, что не может находиться рядом со мной, в моем присутствии. Его руки дрожали, и он поднес кулак ко рту, выражение его лица исказилось в агонии.
— Прости, — повторила я, когда мои слова подвели меня.
— Я сказал тебе… я сказал то, что хотел, — мрачно сказал он. — Я шептал тебе то, о чем никогда не говорил ни с кем другим. Мои страхи, мои мечты, мои секреты. Ты знала, что сделал со мной брак моих родителей. И ты знала, чего я хотел для себя. Чего-то настоящего.
Он ткнул пальцем в мою сторону.
— Ты лживая женщина, и я даже ни хрена тебе не могу доверять. Нет, черт возьми. Я даже не знаю, является ли то, что я чувствую к тебе, любовью.
— Нет, — задохнулась я. Комната закачалась, и я потянулась к нему, хромая. Еще больше слез потекло по моим щекам, мое горло сжалось вокруг большого комка.
— Я разбился и сгорел ради тебя, — прошипел Киллиан. — И ты оставила меня там, истекающего кровью. Так жестоко. Так безжалостно.
Его губы скривились почти угрожающе.
— Между любовью и ненавистью тонкая грань. И я только что понял, что люблю тебя так же сильно, как чертовски ненавижу, Джулианна.
Я думала, что отказаться от Киллиана как часть моего искупления было трудно. Меня убило, выйти за него замуж, смотреть, как он ненавидит меня, пока я молча люблю его. Чтобы проглотить мою ложь, как горькую пилюлю. Вступить в этот брак с обманом. Мое раскаяние разбило мне сердце и превратило мою историю любви во что-то безобразное и трагическое.
Но я не была готова к этому моменту.
Когда моя правда вышла наружу, и я действительно потеряла его.
Я наткнулась на стену, мое тело стало холодным и онемевшим.
Мой мозг отключался.
Моя левая нога снова дернулась, и мышца бицепса дернулась.
Его лицо стало жестким, холодным и бесстрастным.
— Я думал, что ты всего лишь буря, но ты чертов ураган — завораживающий, но обманчивый. Заманчивый, но разрушительный. Ты чистый хаос. Когда-то я с радостью позволил бы тебе уничтожить себя и почел бы это за благословение, но теперь я не хочу иметь абсолютно никакого отношения к твоему мученичеству.
Всхлип вырвался из моего горла, и я схватилась за грудь, чувствуя себя так, словно меня разорвали на части.
Вот чего я хотела, виновато подумала я.
Чтобы он меня ненавидел.
Чтобы он ушел.
Так что он мог двигаться дальше. Начать заново.
Ибо бремя моей вины уже не будет таким тяжелым.
И я, наконец, смогла обрести покой.
Я ждала этого дня, когда мое искупление подошло к концу.
Но Боже, это было больно.
Агония была жестокой, безжалостно пронзающей меня. Я вспомнила о своей любви, но это было семя, которое так и не проросло. Этого никогда не должно было быть.
Трагедия текла в нашей крови, а наша история любви была просто увядшей розой.
Наше начало было запятнано ложью.
Наш конец был запятнан моим обманом.
Но меня мучил плач наших разбитых сердец.
Взгляд Киллиана блуждал по моему лицу, задерживаясь на моих шрамах, прежде чем встретиться со мной взглядом.
Один душераздирающий взгляд.
Два тревожных удара сердца.
Три сокрушительные секунды.
— Ты была занозой, Джулианна. Ты всегда была такой, — сказал Киллиан обманчиво мягким голосом.