Клятва ворону
Шрифт:
***
Орвар стал собираться в дальнюю дорогу, когда до Высокого солнца оставалось несколько дней. В этот день солнце взбиралось на самую макушку небосвода, а на земле царил самый долгий день в году. Люди праздновали этот праздник каждый год, несмотря на запрет храмовников, танцуя у костров и распивая хмельной мед.
Орвар собирался идти далеко на восток в глухие леса, чтобы совершить полагающийся обряд.
– Как долго тебя не будет здесь?
– озабоченно спросила ведуна Кветка, складывая в его суму разную снедь на дорогу, принесенную из замка и завернутую в чистые льняные тряпицы.
Орвар сидел на крыльце своей избушки и вырезал острым ножом какие-то таинственные знаки на своем посохе. Собрав его суму, Кветка вышла из избы и села подле него.
– Как долго? Я не могу этого сказать. На все воля богов, - с лукавым прищуром ответил тот.
– Завтра кёниг устраивает в Сванберге торжище и состязания в честь Высокого солнца. В город съезжаются купцы со всех Северных пределов.
– Доброе дело затеял молодой кёниг, - одобрительно заметил ведун.
Кветка вздохнула, задумчиво глядя перед собой. Ведун отложил свою работу и взглянул на девицу проницательным взглядом.
– Вижу, невеселую думу думаешь, дочь Воибора, - понимающе усмехнулся Орвар.
Кветка обхватила колени руками и положила на них подборок, жмурясь от яркого солнца. Легкий ветерок чуть касался привесок на серебряном очелье девицы, заставляя их тихо позванивать. Она немного помолчала, решаясь рассказать ведуну о том, что тяготило её, и о чем она никому не говорила.
– Откроюсь тебе, Орвар. Мне тягостно здесь.
– Ты молодая девица, тебе не в лесу скрываться ото всех, а с подругами гулять да на пирах танцевать, как дочери вельмож, красотой хвалиться, - хитро сощурился ведун, понимая о чем она, но не желая в этом признаваться.
– Вчера был пир в замке. Почему же ты не приняла приглашение Торхельма и со мной, старым пнем, у Белых камней весь день провела?
– Я не о лесе толкую. Нет мне места в Гримнире, и никогда не будет, - отрешенно сказала Кветка, не заметив подшучиваний ведуна.
– Торхельм ненавидит меня всей душой, впрочем, как и Йохн, который сделает всё, чтобы меня здесь не было. Я пришлая здесь, и не хозяйка более в Гримнире. Каждую ночь мне снится отчий дом. Но вернуться обратно - позор.
– Дитя, боги не случайно привели тебя сюда. Твое место здесь, ты скоро сама это поймешь. Йохн и впрямь опасен своим коварством и лицемерием, но кёниг знает истинную цену его словам и поступкам. Торхельм так же чист душой и поступками, как и храбр. Он всегда поступает по справедливости.
– Разве он по справедливости поступил с Кёрстом?
– встрепенулась девица.
– Он поступил с ним по справедливости и... по правде. Правда такова, что Торхельм поклялся убить каждого, кто виновен в гибели дочери Рунольфа. Как видишь, он нарушил клятву, отпустив Кёрста.
Кветка потрясенно молчала.
– Я вижу, ты хорошо знаешь кёнига, - хмуро добавила она.
– Хвала Богам, так и есть. Я знаю его с детства, - сказал Орвар, поднимаясь.
– Потому могу сказать тебе, милодарыня, что у него нет причин ненавидеть тебя.
– Его жестокие слова и поступки говорят об этом, - обиженно ответила Кветка, вставая вслед за Орваром.
– Рунольф, Лотар и другие вельможи почтительны и дружелюбны ко мне, хоть Гермар являлся и их врагом тоже.
– Милодарыня, вижу, кёниг пришелся тебе по сердцу, раз его враждебность так задела тебя, - пробормотал Орвар, скрывая снисходительную улыбку.
– Что ты говоришь?!
– воскликнула Кветка, заливаясь краской стыда, возмущения и негодования.
– Он мой враг!
– В чем же?
– громко и добродушно рассмеялся Орвар, всполошив белок на ветках соседнего дуба.
– Что стоит между вами и делает вас врагами, по-твоему? Он пришел мстить Гермару, а не тебе. Он не испытывает к тебе ненависти. Мой совет - ищи причину в другом.
– Я была обвенчана с Гермаром, отсюда его ненависть...
– Совместное простаивание у алтаря - это всё, что связывает тебя с ним. Торхельм об этом не догадывается, потому и томится.
Кветка растерялась, не понимая, как толковать слова ведуна, но тот, быстро подхватив заплечный мешок, суму и посох, поклонился Кветке и зашагал прочь, посеяв в её душе разлад, сомнение и вопросы. Кветка беспомощно смотрела вслед Орвару, размеренно шагавшему к чаще леса с вороном Корпом на плече и бегущим следом волком. Ей хотелось догнать его и доказать, что он был не прав, и в её сердце нет и намека на благоволение Торхельму, но более всего она желала хорошенько расспросить о том, что он имел ввиду, произнося последние слова. Кветка знала, что теперь бесполезно выспрашивать ведуна, все равно, что ковать холодное железо. Она решила дождаться его и тогда вновь вернуться к этому разговору.
На следующее утро с первым лучом солнца распахнулись все городские ворота Сванберга, а на площадях уже царило небывалое оживление: торжище событие даже для такого большого города. За два дня до этого в Сванберг отовсюду съезжались купцы на многочисленных повозках, груженных разным добром. Купцов сопровождали воины-наемники, охраняющие купеческие обозы.
На торжище спешили жители Гримнира из всех городов и селений. На поле перед восточными воротами, где раньше располагался стан фридландцев, были устроены торговые ряды, ибо главная площадь Сванберга могла вместить лишь треть всех желающих.
Торхельм огласил указ, по которому всякий обман, воровство и учинение драк на торжище будет наказываться плетьми и изгнанием из города.
Горожане были в предвкушении состязания лучников и мечников. Для этого за торговыми рядами отгородили площадку с рядами широких лавок для зрителей, дабы все могли насладиться столь излюбленным зрелищем. Начало состязания было назначено на полдень. Но уже с раннего утра множество людей стали стягиваться на заветную поляну. Представители всех званий и сословий спешили занять лучшие места к тому времени, когда начнется боевая потеха. Отдельное дощатое возвышение, украшенное стягами и гербами, было отведено для кёнига и знати, а недалеко от него были установлены просторные шатры для тех, кто примет участие в состязаниях.