Клык. Хвост. Луна. Том I
Шрифт:
Вождь вдруг изменился в лице, с ужасом вспоминая строки в договоре.
– Позволь, я тебе напомню. – Глова взяла в руки лист бумаги со стола, пару секунд глазами искала нужные слова в тексте, затем принялась громко зачитывать.
– «В случае, если сторона, принимающая заем, не в силах выполнить свои обязательства по договору, то она (принимающая сторона), вправе откупиться от суммы долга ценой безвозмездной передачи любого члена своего клана в пользование выдающей стороне в качестве наемной силы на неопределенный срок. Решение по конкретному члену клана и сроку пользования принимает исключительно выдающая сторона». Точка, – четко произнесла Глова,
Роза, стоящая на другом конце комнаты, ахнула, затем пустилась тихонько плакать и всхлипывать носом. Старио медленно и мучительно опустился на скамью. На мгновение вид вождя стал жалким и опустошенным. Он подумал про своих детей и почувствовал, как его внутренности начали закипать от злобы.
– Ты не посмеешь. Я тебе не позволю, – грозно прорычал Старио.
Двое крепких парней в черных мехах встали по бокам Гловы. Тот, что стоял по ее правую руку – с короткой пышной бородой – достал из-за спины чуть искривленный нож с широким лезвием. Другой, что был по левую руку – с тонкими черными усами – интенсивно разминал свои кулаки.
Волчица наклонилась и, посмотрев прямо в налитые кровью глаза медведя, ласково, почти шепотом, произнесла:
– Я пришла просить тебя вежливо, Старио Вирсмунк. «Вежливость – топит лед и рушит стены», – так говорят на треклятом Юге. Позови сюда своих детей, вождь, будь так добр.
Старио Вирсмунк в тот момент готов был вцепиться своими мощными, хоть и больными, руками в тонкую шею Гловы и переломить ее пополам. Но последствия могли быть крайне кровавыми. В конечном счете, за его выходку могли выпустить внутренности всей общине.
Широкоплечий вождь встал из-за стола и низким, оглушающим басом прорычал:
– Зерта! Ранлис!
У присутствующих гостей с непривычки зазвенело в ушах, а уже через несколько секунд они услышали топот ног, спускающихся по лестнице.
Первой в комнату вошла Зерта – единственная дочь вождя клана Вирсмунк. Небольшого роста, круглая, как шар, но крупная и коренастая, как ее отец. С сильными, массивными руками и короткими толстыми ногами, Зерта была похожа на помесь чайника и подушки. Следом за ней в гостиную залетел тощий, костлявый парнишка низкого роста. Ранлис Вирсмунк на фоне своего могучего отца, широкой матери и круглой сестры выглядел словно кусок стебля дудника, плавающий в чане с супом среди трех луковиц. Чем, несомненно, вызывал ряд очевидных вопросов.
– Ну, с девочкой все понятно, – ухмыляясь, фыркнула Глова, затем, любопытно осматривая худощавого юношу, задорно произнесла: – Ну и от какого же конюха ты нагуляла эту тощую смерть, Роза? – И, не дождавшись ответа, залилась ядовитым смехом.
Истошный смех волчицы перебил голос юноши: тонкий и звонкий, как пение мухоловки:
– Кто вы такая? И как вы смеете так разговаривать с моими родителями?
В этот момент вмешалась зареванная Роза.
– Ради всех богов, ун-сайха Глова, простите его, – сказала хозяйка охрипшим, плачущим голосом. – Ранлис в детстве много болел, поэтому и не окреп физически. Зато его голос подобен журчанию ручья и шелесту листьев. Раскрой нашей гостье свой прекрасный голос, спой нам что-нибудь, – умоляюще обратилась мать к своему сыну в надежде, что его ангельское пение поразит девушку, и та оставит ее семью в покое. Но Ранлис Вирсмунк продолжал сердито смотреть на незнакомку и едва ли собирался произносить что-то кроме грубых слов в ее адрес.
– Прошу вас, избавьте
– Я не вижу здесь второго сына. Где же Тоил Вирсмунк? А, вождь? Где старший? Где Железнохват, твою мать? – Лицо волчицы перекосилось от злобы. Она рассчитывала закончить со всем этим до полудня, но эти медведи явно испытывали ее терпение.
Напрасно.
Она молниеносно вынула из правого сапога длинный кинжал с серебряной рукоятью и силой воткнула его в деревянный стол. Лезвие насквозь пробило полотно. Кончик острия блеснул с обратной стороны стола. Старио узнал кинжал, который сам когда-то и выковал.
– Если через две минуты твоего старшего сына не будет в этой комнате, то вместе с этим столом я продырявлю кисть твоего костлявого сынишки или твоей пухлой дочки, – нервно буркнула Тень Волчицы.
– Молю тебя Глова, только не Тоила, – жалостливо обратился Старио, потеряв боевой запал. – Он единственный мужчина в семье, способный держать молот. Я уже давно не работник, мои руки охватил недуг. – Поникший вождь выставил вперед свои трясущиеся огромные кисти рук и посмотрел в серые глаза волчицы с надеждой найти в них хоть каплю сочувствия.
Опять же, напрасно.
– Старый, больной медведь взывает к милосердию и состраданию разгневанной волчицы, – просипела сквозь зубы Глова и резко выдернула кинжал из стола. – Ты ищешь жалости не в том месте, Старио.
Глова указала острием кинжала на Ранлиса:
– Подать костлявого к столу!
Двое крепких северян, повинуясь, бесцеремонно схватили юношу за тонкие руки и силой поволокли к столу, где стояла Глова. Ранлис сопротивлялся и упирался пятками в деревянный пол, дергаясь как рыба, выброшенная на берег.
– Стойте! Прекратите! – крикнула Роза. – Тоил сейчас в кузнице. Я позову его, только не трогайте мальчика, ради всех богов.
После этих слов мать семейства, перебирая короткими ножками, побежала к высокой входной двери. Приоткрыв тяжеленную дверь на небольшое расстояние, Роза просунула в проем свою голову, затем начала громко окликать своего сына с улицы, после чего, не закрывая двери, вернулась на свое место в углу.
Комната замерла в ожидании. Двое северян продолжали сжимать руки бедного Ранлиса. Худой юноша висел в объятиях четырех крепких рук. Зерта продолжала невозмутимо стоять в углу, как бочка с солеными огурцами. Старио Вирсмунк сидел на скамье: по его лицу текли ручейки пота, веки время от времени тяжелым занавесом опускались на глаза, голова едва заметно ходила из стороны в сторону. Глова Гойл игралась своим безупречно сбалансированным кортиком, то раскручивая его кистью, то немного подбрасывая его в воздух.
Все внимание присутствующих было обращено на огромную входную дверь.
Спустя несколько вздохов на крыльце дома гулко загрохотали шаги, приближавшиеся к входу с нарастающей силой. Из зияющего дверного проема показались четыре гигантских пальца руки, обхватившие край деревянного полотна примерно на уровне глаз Гловы. Массивная дверь с легкостью распахнулась, словно занавеска от дуновения ветра. На пороге, затмевая своим телом уличный свет, предстал чудовищных размеров человек. На его заросшем волосами лице выступал розовый нос и две точки карих глаз. Тонкая кожаная жилетка сидела в облипку на квадратном мускулистом торсе. Мощные, жилистые руки покрывали реки черно-синих вен и красные островки ожогов от раскаленных искр. Широкие ладони сжимали рукоять невообразимо большого молота.