Клыкастые страсти
Шрифт:
— Можешь. Но не будешь. Джентльмен я или нет?
— Джентльмерин, — огрызнулась я. — Оборотень.
— Меня ужасно оскорбили! — Валентин схватился за сердце, — изображая ужасно раненного. — Требую сатисфакции!
— Чего-чего!? — нахмурилась я. — За этим к Мечиславу. Он тебе подробно объяснит, чего не стоит требовать от порядочной девушки.
— От кого? А где ты таких видела?
Оборотень демонстративно осматривался по сторонам. Я чмокнула его в щеку и вскочила с места. Часа через два я буду хромать, как больная черепаха. Еще бы, от таких нагрузок и полковая лошадь захромает. Но пока спорт наполнил
В «трех шестерках» было тихо и спокойно, как в лунную ночь в богадельне. Две мои проблемы тоже никуда не исчезли. Нас пропустили без каких-либо проблем. Мечислав, определенно, дал всем ценные указания. Ну и пусть.
Комната «для гостей» в клубе меня откровенно бесила. И лилии воняли не по-детски. Но братик и Клара устроились вполне прилично. Пади встала при нашем появлении и склонилась в поклоне. Славка последовал ее примеру, но кланяться не стал. Просто чуть-чуть наклонил голову. Своего рода вариант белогвардейского поклона. Опустить подбородок — поднять подбородок. Целое искусство делать это так, чтобы у тебя не обозначились все складки на шее. Нас же со Славкой к этому приучил дед. Он так здоровался со всеми. «Милостивым наклонением головы». Я и сейчас при встрече изображала этот поклон. Славка же…. Вчера мне казалось, что он избавился от этой привычки. Но, когда братец нервничал, все выплывало наружу. М-да, сколько не убегай от себя, а детские привычки рано или поздно вылезут. Я вежливо наклонила голову.
— Как ваши дела?
— Прекрасно, — отозвался Славка.
Хм-м…. Я побольше ехидства вкладывала. Интересно, почему мой брат не старается выразить свое недовольство?
— У вас все есть и вы всем довольны?
— Да, — брат по-прежнему не отводил взгляда.
Я поудобнее уселась в кресло и кивнула собеседникам на диван напротив.
— Присаживайтесь. У нас сейчас будет серьезный разговор.
Брат и пади повиновались. И в глазах Клары я заметила странную искорку. Что-то вроде… насмешки?
Посмотрим. Я призвала то, что у меня было. А было очень мало. В определенном смысле, моя сила была похожа на огромный молот. Я могла бы раздавить ту же Клару, как гусеницу, но я не смогу проникнуть в ее разум и вытянуть нужные мне сведения. Хотя способ есть. И достался он мне в наследство именно от Даниэля.
Даниэль, любовь моя…
Даниэль всегда мог определить, как относится к нему тот или иной человек. Это было своего рода искусство, сродни рисованию. Когда Даниэль писал мой портрет, он видел меня такой, какой я могу стать. Когда он писал портрет Нади, он видел, что у нее внутри, в душе. Если я напишу портрет Клары, пусть даже карандашом, я узнаю, чего от нее ждать. Если только смогу довериться себе — и дам карандашу свободно скользить по бумаге.
Насчет карандаша было сказано не ради красного словца. Я уже несколько месяцев но-сила в сумке большой блокнот для рисования и пачку остро заточенных карандашей. В любой момент я могла увидеть что-то интересное — и остановиться прямо посреди улицы, стараясь зарисовать увиденное. Дома лежали уже восемь таких блокнотов, а за шкафом стояли не меньше двадцати картин, сделанных по карандашным эскизам.
Я тряхнула головой и посмотрела на Валентина.
— Начнем?
Вольп пристроился на подлокотнике моего кресла.
— Предоставляю честь первого залпа тебе, солнышко!
Я подмигнула приятелю.
— Джентльмен, блин!
— Прелесть моя, для тебя любой каприз…
— Сам ты прелесть…
— А князь города знает, как вы друг к другу относитесь? — поинтересовался братик.
Я пожала плечами.
— Зная Мечислава? Уверена, что он знает даже размер твоих трусов. А уж про мою жизнь и говорить не приходится. Полный контроль, хотя и так, чтобы я не замечала. А то можно и на хамство нарваться.
— Ну-ну…
Что это значило, я так и не поняла. Но влепила брату от всей души.
— Мои отношения с вампирами пока тебя не касаются. Только с оборотнями.
— А почему? — подала голос Клара.
— Потому что вам предстоит стать парой оборотней, — пожала я плечами. Именно такой тон я и хотела выбрать с самого начала. Не уговаривать и не оправдываться. Поставить перед фактом, выслушать все аргументы «против», и сделать так, как планировала с самого начала.
Доходило несколько секунд. За это время я успела вытащить из сумочки блокнот и карандаши, и теперь вертела их в пальцах.
Но брат оказался далеко не жирафом.
— Ты хочешь, чтобы я стал оборотнем?
— Нет.
— ?
— Я уже давно ничего не хочу, — пояснила я. — Если только не научатся воскрешать мертвых. А тебе придется стать оборотнем, если хочешь получить здесь защиту и помощь.
Доходило до братца, как до утки, на пятые сутки.
— А я думал, что ты уже договорилась?
— Я договорилась с Князем, а вам нужна еще и защита стаи. Валентин — вожак стаи.
Клара подскочила с места и опять низко поклонилась.
— Для меня большая честь…
— Помолчи, — оборвал ее Валентин. — Пусть Юля поговорит с братом.
Оборотниха послушно замолчала. Я продолжила.
— С меня Князь уже взял плату. Но это не богадельня. Вы будете платить сами за себя. Ты — своим статусом, Клара — пока еще не знаю, но думаю. Что даром она тут никому не нужна. Потом определитесь — что, сколько, с кого и кому следует. Валентин же все и объяснит. А пока готовься обрастать шерстью в полнолуние.
— Но зачем?
Это я могла пояснить за пару минут.
— Ты станешь гарантом безопасности для Валентина и его стаи.
— Я!?
— Ты, — припечатала я. — Посиди, подумай, поищи аргументы «за» и «против», а потом постарайся связно высказать их нам с Валентином. Пятнадцати минут хватит?
Я была уверена, что братец очнется гораздо раньше. Но мне это было уже неважно. Во-круг меня сомкнулась привычная стена, отделив весь остальной мир. Карандаш мягко скользнул по бумаге, оставляя серовато — черный след. Каждый раз, наблюдая за тем, как из гладкости белой бумаги возникает чье-то лицо — и обретает плоть и выражение, я испытывала почти экстатическое наслаждение. Валентин внимательно наблюдал за мной, не двигаясь и не говоря ни слова. Клара, конечно, гримасничала и вообще не сидела смирно, но мне и не нужно было просить ее позировать. Плох тот художник, который после одного взгляда на человека не сможет нарисовать его во всех подробностях. А может, и не слишком плох. Не знаю. Но для себя я установила именно такой стандарт — и неукоснительно собиралась ему следовать.