Клыкастые страсти
Шрифт:
А что — умный? Вот не заметила…
И его отношение к армии меня задело. Мой дед — воевал. А меня вырастили на рассказах о войне. И, кстати, деду чертовски нравились и сейчас нравятся слова Сталина: «Ватикан — сильное государство? А сколько у него дивизий?».
Армия — это мышцы страны. Если они атрофируются — лучше никому не будет. Вы — проживете с атрофированными мышцами? Не имея возможности пошевелить рукой или ногой, да даже просто голову поднять?
Правильно.
Вот и страна не выживет, если у нее не будет сильной и боеспособной
Хоть сами бы, уроды, подумали — рубят сук, на котором сидят! И они, и их дети, если ЭТО — вот то, что я вижу иногда в телевизоре, вообще размножается стандартно, а не как плесень, к ним будет такое же отношение, как к плесени. Если не будет России, а русских загонят в резервации, как в свое время американских индейцев (и не надо мне вопить за нынешнее цивилизованное время!). Не надо! Какая блин, цивилизация?! Про-сто обезьяна с дубинкой поменялась на обезьяну с атомной бомбой. А что мозги, что повадки — все обезьянье. Кто не верит — пожалуйста. Смотрим вместе заседания Госдумы. Нет такой мерзости, на которую не пойдет капитал ради трехсот процентов прибыли. А что у нас останется, когда разворуют все природные ресурсы? Пра-авильно. Территория. Начнется мировая война. И рано или поздно накроет всех. И на Канарах не спасешься. Ядерная зима — она всю планету накроет.
Сереже я все это выкладывать не стала. Противно.
— Ну, твои умственные способности я не тестировала. Ай-кью у тебя сколько?
— А… это…
— Иди в ванну…
— Хорошо.
Сережка повиновался. Я придирчиво осмотрела гостиную. Не создана как-то эта комната для сексуальных безумий. И тем более для больной женщины. Диван — уголок, кресло, стенной шкаф, компьютерный стол и полки с книгами — не самое приятное окружение для фантазий в духе Эммануэль. Да, еще мольберт забыла. И как мы его не своротили? Когда я блевала, а Сережка бегал кругами?
Чудом, не иначе.
Но, тем не менее, следов почти не осталось. Придется только ковер отчистить и диван оттереть. Хорошо, что я выбирала практичные вещи. Ничего белого. Диван — темно-коричневый, ковер — светло-коричневый, вот стены — те в белых, розовых, бежевых и перламутровых тонах, а шкаф — кремовый. Получилось не так и плохо. Особенно с цветными пятнами картин над диваном и компьютером.
Я подумала еще немного — и набрала телефонный номер. Откликнулся автоответчик.
— Это Константин Сергеевич. Оставьте свое сообщение после звукового сигнала.
— Константин Сергеевич, — негромко произнесла я. — Это Леоверенская. Юлия Евгеньевна. Вы звонили мне вчера днем. И буду рада завтра поговорить с вами в любое выбранное вами время. Либо до десяти утра — либо после четырех часов вечера. Сейчас я дома и жду вашего звонка.
Думаю, этого ИПФовцу хватит.
В ванной шумела вода. Я просушила вещи утюгом и стукнула в дверь. Парнишка
— А что у нас есть поесть?
— Бульон с котлетами и бутербродами.
Наготовил Славка на целую армию, что ж никого не побаловать?
Сережка уплетал за обе щеки.
— Это ты готовишь?
— Нет. Чай, кофе?
— Кофе.
Кофе я терпеть не могла, разве что растворимый из пакетиков. Хотя там кофеина днем с фонарем не сыщешь. Пришлось вставать, доставать из шкафа коробку с разными сортами «лучший, несравненный, идеальный — три в одном» — и предлагать на выбор. Потом я залила паке-тик «Маккофе» кипятком и плюхнула на столик вазы с пряниками и конфетами.
— Я за тобой попозже вечером зайду? Когда родители уйдут?
— Зачем?
— Погулять пойдем…
Я фыркнула. Радость моя, вечером я гуляю с компанией оборотней.
— Сережа, давай поговорим, как взрослые люди. Мы встретились — хорошо. Пытались провести вместе время — не получилось?
— Ну… да…
— Значит — не судьба. Мы совершенно чужие люди. Ты не знаешь меня, я не знаю тебя, так?
— Да. Но я и хочу узнать тебя получше.
— Зачем?
— То есть — зачем?
— Зачем тебе меня узнавать? Ты симпатичный, с чувством юмора, нахальный. С тобой любая девчонка пойдет.
— Но не ты?
Самое главное он уловил. Умничка.
— Я рада, что ты это понимаешь. Я не могу встречаться с тобой.
— Почему? Родители?
— Нет.
— Ты же не замужем?
— Бог миловал.
— Тогда что нам мешает? Нам было хорошо. И будет…
— Не будет.
— Почему?
Интересно, что говорят в таких случаях другие женщины? Сказать, чтобы отвалил по-хорошему, пока не стало по-Мечиславовски? М-да, представляю, как будет издеваться надо мной вампир.
— Сережа, постарайся меня понять. У меня совсем другая жизнь.
— Ты хочешь сказать, что твои родители богаче? Но я же не предлагаю тебе замуж. Погуляем, потом разбежимся. Или ты стесняешься? Из-за того, что тебе стало плохо? Но это физиология! Отравиться каждый может. И я, и ты, и президент России. Зачем все рвать сейчас? Все ведь может быть очень неплохо.
— Потому что я к тебе ничего не чувствую. А почувствовать мне не позволят.
— Кто?
От необходимости отвечать меня избавил звонок телефона.
— Собирайся и выметайся. Скоро мои предки придут.
Я подняла трубку.
— Да?
— Юлия Евгеньевна?
— Да. А…
— Это Константин Сергеевич.
— Вы получили мое сообщение?
— Да. Юля, вы не возражаете, если я к вам заеду завтра в час дня?
— Что вы. Буду ждать.
— У вас найдется достаточно времени?
— Достаточно — это сколько?
— Нам надо обсудить очень серьезную проблему.
— По телефону вы никак не можете мне сказать, что произошло?