Ключ Лжеца
Шрифт:
Моя бабушка хмурится. Она не может ему солгать, даже в этом возрасте, когда весь мир наполовину воображаемый.
– Почему мы снова говорим об этом?
Гариус вздыхает и садится.
– … нуждается в моей силе. Ей нужно видеть, иначе эта женщина убьёт всех нас, прежде чем мы сможем её остановить.
Алиса хмурится сильнее.
– … делала это и раньше, не так ли?
Гариус едва заметно кивает.
– И даже до того, как мы родились.
– Не делай этого. – Алиса говорит им обоим. – Скажите отцу. Пошлите на неё стражу. Пусть её бросят в…
– … нужно видеть. – Гариус опускает голову. – Эта
Молчаливая Сестра перегибается через перила, уставившись на женщину с такой интенсивностью, что дрожит всем своим тощим телом. Она смотрит так пристально, что я почти ожидаю увидеть, как линия между ними подсвечивается расходуемой энергией. Гариус сильно горбится, с его губ слетает слабый вздох.
Поднимаются невидимые силы. По моей коже от них бегут мурашки, а меня здесь на самом деле даже нет. Сапфиры в волосах женщины внизу, кажется, не только отражают свет ламп, но сверкают каким-то внутренним огнём – яркий танец синевы на черноте волос. Она ставит свой кубок и смотрит вверх. Встречается взглядом с Молчаливой Сестрой, и на её тёмных, как вино, губах играет полуулыбка.
– Ай! – Гариус кричит от боли, плотно прижав руки и ноги. Молчаливая Сестра открывает рот, словно хочет закричать, но звука нет, хотя кажется, будто воздух дрожит от крика. Я смотрю на её лицо – она стоит, по-прежнему не отрывая глаз от женщины. На миг, готов поклясться, от глаз Молчаливой Сестры поднимается дым… и она всё равно не отворачивается. Её ногти царапают тёмное дерево, какое-то невидимое давление отталкивает её назад, и наконец, словно сломавшаяся ветка, она отлетает, крутится и останавливается только об стену позади. Она встаёт, согнувшись пополам, держа руки на бёдрах, судорожно вдыхая, и бледные волосы закрывают её лицо.
– Что… – Голос Гариуса слабый и хриплый – больше похож на тот голос, который я знаю. – Что ты видела?
Нет ответа. Тянется тишина. Я оборачиваюсь посмотреть, что делает женщина, когда Молчаливая Сестра неожиданно выпрямляется. Её лицо открывается, и я вижу, что теперь один её глаз жемчужно-слепой, а второй потемнел, не оставив и воспоминания о голубом небе.
– Всё. – Молчаливая Сестра говорит так, словно это последнее слово, которое она произнесла.
– Надо что-то делать. – Алиса в кои-то веки похожа на ребёнка и говорит очевидное. – Дайте мне только подойти к ней поближе, и я воткну в неё кинжал. – Иллюзия исчезает.
– Это будет нелегко. – Гариус не поднимает головы. – … и раньше видела достаточно, и потому отравила её вино.
– И? – Алиса поворачивается и смотрит на пир.
– Видишь мужчину, лежащего на столе возле неё? Он мёртв. Она поменяла кубки.
Я не спрашиваю себя, как такая тихая и юная Молчаливая Сестра узнала несколько часов назад, какой кубок смазать ядом, или где его достала. Она узнала это тем же способом, каким женщина внизу узнала, что нужно поменяться с соседом. Они обе одинаково отмечены.
– Исусе. – Алиса прислоняется к балясине, её глаза суровы. Женщина не сдвинулась: она берёт с тарелки последний цукат, разговаривая с мужчиной рядом – с тем, что не мёртв. Она смеётся на всё, что он говорит. – Так если не яд, то что тогда?
Гариус невыразимо устало вздыхает и поднимает голову, словно та весит с человека.
– Люди, которые меня охраняют – мои. Я заменил людей отца на своих. Это дорого, но они наёмники высочайшего класса, и их верность глубока, как мои карманы. Мы подождём её в галерее Мечей, и… она не уйдёт.
Услышав эту информацию, Алиса поднимает бровь. Мгновением позже она торопится к двери и резко стучит по ней. Входит человек в дворцовой ливрее, толкая кресло на колёсах. Это бдительный крепкий мужчина, и тонкий белый шрам подчёркивает его правый глаз. Хотел бы я сказать, будто сразу заметил, что он не просто слуга, но не уверен, так ли это.
Молчаливая Сестра помогает Гариусу сесть в кресло, и он взмахом показывает, чтобы его выкатили. Сейчас он слаб и ещё более скрючен. Это больше, чем истощение – сестра потратила его здоровье на то, что ей было нужно. Второй громила ждёт в следующей комнате среди инструментов, которые слишком велики, чтобы музыканты их могли унести – арфа, барабаны, длинные трубчатые колокола. Громила помогает спустить кресло по лестнице. Любой аристократ, который по желанию короля остаётся во дворце, будет размещён в гостевом крыле, а чтобы добраться до него из королевского банкетного зала, надо пройти по длинной галерее Мечей. Если женщина планирует убийство, то наверняка она приглашена остаться на ночь.
На миг я задумываюсь, что ни один из людей Гариуса не вооружён – но, разумеется, вряд ли он получил бы разрешение на своих наёмников с оружием в королевском доме, родственник он или нет, а особенно если он наследник, которому не видать трона. Наёмникам можно хорошо заплатить, чтобы они рискнули скрытно пронести ножи, но только чертовски маленькие, иначе их заметят. Вряд ли мой прадед или его отец настолько небрежны, что не проводят регулярные проверки – и уж точно бабушка впоследствии станет их рьяной сторонницей. Впрочем, парочка наёмников вроде этих может довольно быстро удушить женщину верёвкой.
Мы идём по дворцу, и Гариус на своём кресле с грохотом катится впереди по знакомым проходам, которые удивительно мало изменились за шестьдесят лет. Прямо перед галереей Алиса замедляется, потом остальные, а потом и я. Молчаливая Сестра остановилась позади, рядом с чёрной дубовой дверью и указывает на неё.
– Что она говорит? – Спрашивает Алиса брата.
– Я… – Он выглядит потерянным. – Я её больше не слышу.
Впрочем, всё ясно и без слов. Мы идём в дверь и оказываемся в высоком узком помещении, которое заставлено шкафами, закрытыми спереди тонкими листами стекла Зодчих, и в каждом – пара десятков бабочек, проткнутых булавками. Вся комната заполнена пыльными легионами бабочек, мутные стёкла приглушают великолепие их крыльев – за стеклом приколоты дюжины утраченных лет. Я раньше здесь не бывал, а если и бывал, то насекомых отсюда уже убрали.
– Мы её упустили? – отваживается Алиса, вытаскивая из складок своей кремовой юбки маленький злобный нож.
Молчаливая Сестра качает головой.
– Гвен! Она в безопасности? – Гариус пытается выпрямиться в своём кресле, вспомнив о младшей сестре. Той самой, которую Алиса пронзит стрелой со стен Цитадели Амерот шесть лет спустя.
Молчаливая Сестра кивает, хотя и с грустью, словно уже знает то, что знаю я.
Гариус с усилием поворачивает голову и смотрит на мужчину рядом.