Ключ Лжеца
Шрифт:
Спустя двадцать шагов они уже стояли вне зоны видимости собаки, и тоннель здесь был так узок, что погнаться за ними зверь не мог. Снорри почувствовал, как разжалось его тело. Когда на него напал волк Фенрис, он мог сражаться, направлять свою энергию в битву. А от сдерживания этих инстинктов все фибры его души едва не лопнули.
– Пошли. – Он кивнул вперёд, на сияние, отражавшееся от стен тоннеля.
Очередной поворот в проходе провёл их в пещеру, освещённую сверху трещинами, которые шли через толщу горной породы до далёкого неба. Под этими отдушинами был небольшой светящийся бассейн. В большом помещении размером не меньше зала ярла повсюду виднелись признаки жизни. Соломенный тюфяк,
– Заходи, коли так надо. – Скилфа подняла руку. Её кожа была такой же белой, как и в тот раз, когда она принимала на пересечении путей Зодчих, под охраной пластиковой армии Хемрода, только теперь она не дымилась холодом. В её глазах по-прежнему оставалась зимняя синева, но теперь это были глаза старухи, а не какого-то демона, присягнувшего морозу.
Снорри сделал несколько шагов в комнату.
– А-а, воин. Что ж, принца на этот раз нет? Если только он не растолстел… немного. – Скилфа наклонила голову, глядя мимо Снорри на Туттугу, безуспешно пытавшегося спрятаться в тени. Женщина помоложе с заплетёнными в косички волосами без улыбки отложила свиток.
Снорри сделал ещё один шаг и понял, что всё ещё держит в руках топор.
– Извините. – Он убрал его за спину. – Ваш зверь напугал меня до чёртиков! Хотя топор против него не сильно бы помог.
Тонкая улыбка.
– Так значит, ты бросил вызов маленькому Бобо? – Она посмотрела на проход за его спиной. Снорри обернулся. Следом за Туттугу шёл маленький пёсик на коренастых лапках с морщинистой мордочкой и широкой грудью. Щенок уселся, глядя грустными глазками на толстяка. Над складками морды из нижней челюсти торчал клык.
– Как…
– Всё в этом мире зависит от того, как ты на это смотришь, воин. Всё дело в перспективе – и в том, где ты стоишь.
– И где же я стою, вёльва? – Снорри старался говорить уважительно – он и в самом деле уважал мудрость вёльв, рунных сестёр, как их некоторые называли. Ял их называл северными ведьмами. Рунные сёстры, хоть и не ладили со жрецами Одина и Тора, зато всегда давали советы, которые по своей сути казались честнее, мрачнее, и были наполнены сомнениями, а не спесью. Разумеется, те вёльвы, с которыми Снорри раньше имел дело, не были настолько прославленными и такими неприятными, как Скилфа. Некоторые говорили, что она была матерью им всем.
Скилфа посмотрела на вторую женщину.
– Кара?
Женщина, северянка лет тридцати, нахмурилась. Она уставилась на Снорри сбивающим с толку взглядом, и пропустила между пальцами руны на кончиках своих косичек. Эти руны означали, что она мудра не по годам.
– Он стоит в тени, – сказала она. – И в свете. – Она нахмурилась сильнее. – За смертью и потерей. Он видит мир… в замочную скважину? – Она покачала головой, руны застучали.
Скилфа поджала губы.
– Да уж, не сомневайся, он непрост. – Она взяла с кучи перед собой очередной туго скрученный свиток с резным наконечником из китового уса. – Сперва был присягнувшим тьме и цеплялся за утраченную надежду. Нынче он присягнувший свету, и мечта у него ещё хуже. И у него есть кое-что. – Она приложила костлявую руку к узкой сморщенной груди. – Предзнаменование. Легенда. Нечто, созданное из веры.
– Я ищу дверь, вёльва. – Снорри обнаружил, что его рука лежит на груди, поверх ключа. – Но не знаю, где она.
– Покажи мне, что у тебя есть, воин. – Скилфа похлопала себя по груди.
Снорри посмотрел на неё. Не похожа на добрую бабушку, но намного больше похожа на человека, чем то существо, которое они с Ялом встретили год назад посреди армии пластиковых воинов. Он раздумывал, какое из её лиц было настоящим? Может, ни одно. Быть может, её пёс не был ни монстром, которого он увидел сначала, ни игрушкой, которая, кажется, сидела сейчас у входа в тоннель. На что положиться человеку, когда он не может доверять своим глазам… и что говорит о нём выбор, который он делает? Ответов не хватало, и Снорри вытащил ключ, висевший на шнурке на его шее. Ключ медленно крутился перед глазами, отражая мир под определёнными углами, а под другими был тёмным и всепоглощающим. Неужели и впрямь его сделал Локи? Неужели руки бога прикасались к тому, что держал сейчас викинг? А если и так, то какую ложь там оставил обманщик, и какую правду?
Три медленных хлопка прозвучали в ритме поворота ключа.
– Замечательно. – Скилфа покачала головой. – Я недооценила нашу Молчаливую Сестру. Тебе и впрямь удалось. Да к тому же щёлкнул по носу этого выскочку, "короля мёртвых".
– Ты знаешь, где находится дверь? – В мгновения между отражением и поглощением Снорри почти видел их лица. Один раз мелькнул глаз Эми, словно сквозь закрывающуюся щель. Огонь волос Фрейи. – Мне нужно знать. – Он чувствовал неправильность. Знал, что это ловушка, и что он сам в неё лезет. Но он их видел, чувствовал… своих детей. Никто не смог бы отступить. – Мне нужно знать. – Его голос охрип.
– Эту дверь открывать не следует. – Скилфа смотрела на него, не добро и не жестоко. – Оттуда не явится ничего хорошего.
– Это мой выбор, – сказал он, хоть и не был уверен, что это так.
– Молчаливая Сестра надломила мир, чтобы наполнить магией тебя и того глупого принца. Этой магии хватило даже чтобы стать преградой нерождённому. Было время, когда мир быстро залечивал подобные надломы, как царапины на коже. А теперь эти раны гниют. И любая трещина разрастается. Расширяется. Мир истончается. Слишком многие на него давят. Мудрый чувствует это. Мудрый боится этого. Если будет достаточно времени и покоя, то рана заживёт. Время по-прежнему лечит любые раны. И оставшиеся шрамы – наше наследие воспоминаний. Но если рану ковырять, то она загниёт и уничтожит тебя. Это справедливо и к трещине, пущенной Молчаливой Сестрой через вас с твоим приятелем, и к ране, оставленной Мёртвым Королём.
Снорри отметил, что она не сказала о порезе убийцы. Он не настолько доверял ей, чтобы добровольно делиться информацией, так что просто стиснул зубы от нарастающей боли и зова на юг, который, казалось, тянул его за все рёбра.
– Отдай мне ключ, и я спрячу его так, что людям будет до него не добраться. Духи, которых ты носил, и тёмный и светлый, обретут покой. Они нам не друзья, как огонь и лёд. Они существуют у пределов, где обитает безумие. Человек идёт между ними, а когда отклоняется от центральной линии, то падает. В тебе сейчас воплощение света, но он лжёт так же сладко, как и тьма.
– Баракель сказал мне уничтожить ключ. Отдать его тебе. Сделать что угодно, только не использовать его. – Снорри терпел эту речь рассвет за рассветом.
– Значит, это была тьма, какое бы лицо она не приняла, чтобы убедить тебя. Нельзя ей верить.
– Аслауг предостерегала меня насчёт ключа. Она сказала, что Локи источает ложь, дышит ей, и его обманы разрушат всё мироздание, уступи ему хоть на волос. Её отец скормит всю тьму морскому змею и с тем же успехом уничтожит свет. Сделает что угодно, чтобы нарушить баланс и утопить мир в хаосе.