Ключ от Кеплиан
Шрифт:
Похоже, он не ошибся. В коридорах, которым, казалось, нет конца, теперь было светло. И всё это время созданная ими связь с Ромаром ощущалась всё сильнее.
В конце концов Маурин остановилась:
— Я чувствую, что Ромар где-то совсем рядом.
— Дальше пойдём гуськом, — распорядился Джеррани. — Если там есть опасность, пусть лучше с ней столкнётся один из нас. — Он вытащил меч и добавил, обращаясь к жене: — Я войду первым, потом Элири, потом ты.
Никто не успел даже слова сказать, как он неслышными шагами направился к двери, которая виднелась за плавным поворотом коридора. Она была огромная, с двойными деревянными створками, украшенными резьбой и инкрустацией, на которых танцевали, охотились, любили и шутили друг с другом маленькие фигурки.
Одна из них привлекла внимание Элири. На крошечном личике, пока она наблюдала за ним, явственно проступило выражение любопытства. Безумный порыв охватил девушку. Она усмехнулась и прижала палец к губам. Крошечная головка кивнула, крошечный палец в свою очередь прижался к крошечным губкам.
Джеррани надавил на дверь, но она не подалась. Может быть, её мешает открыть засов, задвинутый изнутри? Он поднял меч, и все крошечные фигурки отступили с испуганным видом. Элири схватила Джеррани за руку и потянула назад.
— Постой. Дай-ка я кое-что испробую. Он кивнул и отступил. Элири вскинула руки и начертила в воздухе руны: древние знаки предостережения и защиты, точно такие же, как те, которые охраняли от непрошеного вторжения в каньон. Миниатюрные люди сначала сгрудились, а потом разбежались в разные стороны, напряжённо и выжидательно поглядывая на её друзей.
— Нарисуйте в воздухе руны вашего замка, — подсказала Элири.
Маурин так и поступила, вслед за ней то же самое сделал Джеррани. Крошечные фигуры посовещались. Девушка, которая улыбалась Элири, выступила вперёд, подняла руки и сознательно медленно, чтобы они смогли разглядеть, сплела свои знаки охраны и защиты. Но это было ещё не все. Крошечные ручки поднялись снова. Некоторые из маленьких людей попытались остановить её, но другие удержали их от этого.
Три раза она нарисовала в воздухе древние руны открытия. По её сигналу трое людей, стоящих перед дверью, повторили их. Потом ещё раз и ещё. Когда руки Элири задвигались в девятый раз, она почувствовала, что сила, точно волна, накатила и ударила в дверь. Её створки истончились, превратившись в мерцающий голубой дым, но прежде чем они полностью исчезли она увидела крошечную фигурку, поднявшую руку в жесте прощания.
Подумать только! Крошечные люди сознательно принесли себя в жертву, позволив им пройти, — и погибли, сделав это. Элири, задрожав от ярости, ринулась вперёд. Фигура, сидящая за захламлённым столом, повернулась, широко распахнув глаза от ужаса и изумления, вызванного появлением девушки. Разглядывать очередного монстра было некогда. Меч сверкнул и опустился. Тварь отвратительно заквакала, . попыталась одной рукой защититься и упала замертво.
Но тут из другой двери хлынула толпа точно таких же тварей. Элири содрогнулась. Они представляли собой жуткую помесь человека и жабы. Что, однако, не мешало им быть скверными воинами — это девушка поняла, когда началась схватка. Справиться с ними не представляло особого труда. Засверкали мечи, рассекая уродливые тела, и очень скоро последний монстр пал. Не задерживаясь, Элири бросилась к той двери, откуда они появились, рывком открыла её и ворвалась внутрь следующего помещения.
Теперь перед ними оказался человек. Человек? Не совсем человек. Красивое лицо, но глаза мерцали красным огнём, а пропорции тела были не вполне человеческими. И всё же он выглядит совсем неплохо, должна была признать Элири. Приземистая фигура — самое большее, пять с половиной футов, — но прекрасная мускулатура и гибкие движения. Красоту его лица портили мясистые губы и холодность взгляда. Вокруг рта уже начали появляться небольшие складки, продающие ему выражение раздражительности. Это было лицо человека, который очень высоко ценил себя и был склонен потакать своим капризам и желаниям.
Он был одет в одежду из гладкого шелковистого материала, задуманную и скроенную таким образом, чтобы выставлять напоказ гибкость и силу, и впереди открытую почти до талии. Элири не смогла бы точно сказать, что именно было неправильно в его фигуре; возможно, слишком длинные руки, а ноги, напротив, слишком короткие. Он стоял, внимательно разглядывая вошедших, которые удивлённо воззрились на него, и одно казалось Элири совершенно бесспорным: этот человек вызывал у неё ощущение, как будто она в темноте наступила на что-то осклизлое. Больше всего в этот момент ей хотелось выразить ему своё отвращение, повернуться и уйти.
Ярко-красные губы раскрылись:
— О, стоило ли прикладывать столько усилий, забираться так далеко — и всё без толку? Не думаете же вы, что я вот так запросто, только потому, что вам этого очень хочется, возьму и отпущу того, кого вы ищете? — На его лице появилось выражение самодовольства и злобы. — И всё же, хочу сообщить на случай, если кто-то из вас готов прийти ко мне по доброй воле. Я могу быть великодушным… очень великодушным. — Он выжидательно смолк, но не получил ответа. — Нет? Тогда я буду относиться к вам как к незваным гостям. Если вы уберётесь отсюда немедленно, я, возможно, и не призову на ваши головы Тьму.
— Мы здесь и, значит, уже встретились с Тьмой, — отрезала Маурин.
— Я могу предложить вам и другой выбор…
— Нам уже предлагали и не один. Мы отвергаем любой из них, — ответила Маурин.
— Я могу убить того, за кем вы пришли. Какая вам от этого будет польза?
— Смерть освободит его. Какая тебе тогда будет польза от него?
Его лицо исказилось от гнева.
— Раз так, сражайтесь и умрите, пешки Света! Его ладони сошлись в единственном, отдавшемся эхом хлопке, звук которого подобно грому раскатился по комнате. Внезапно они оказались в каком-то другом месте и, выбросив руки, уцепились друг за друга. Заняли боевую позицию — спина к спине, мечи наготове. Даже впоследствии Элири не могла бы сказать, то ли их глаза быстро адаптировались к сумрачному освещению, то ли там был всё-таки какой-то источник света. Факт тот, что, хотя все вокруг утопало в тенях и полумраке, друзья с каждым мгновением видели все лучше и все дальше.
— Где мы? — голос Маурин слегка дрожал. Джеррани пожал плечами:
— Не знаю. Может быть, в месте, придуманном этим лордом Тьмы, а может быть, и в реальном мире. Но мне припоминается рассказ Лормта о теневом мире, который пребывает наполовину в нашем, а наполовину в нигде. Только те, целостность чьих личностей не нарушена, могут вернуться оттуда. По-моему, очень подходящее место для того, чтобы без хлопот удерживать дух Ромара в заточении. Если его тело лежит где-то в другом месте, а дух здесь, то из этой ловушки ему не выбраться. Он не может покинуть этот мир, не может пересечь его границу и вернуться обратно.
Маурин сердито сказала:
— Неудивительно, что он забросил нас сюда. И что делать?
На лице Элири возникла улыбка — из тех, от которых любому её врагу сделалось бы не по себе.
— Это он так шутит. Мы ведь собирались найти Ромара, освободить его и вместе с ним вернуться домой, верно? Но Ромар не может выбраться отсюда. Не сомневаюсь, что, по мнению этого так называемого лорда, получается очень забавно.
— Тогда почему ты улыбаешься? — удивился Джеррани.
Пальцы Элири прикоснулись к кому глины под кольчугой. Кинан научил её многим заклинаниям, и всё время, пока она жила в Эскоре, её дар становился все действенней. Сейчас, в результате тех испытаний, которые выпали на её долю, всё это — и знания, и медленно, но верно возрастающая сила — сплавилось в единое целое.