Ключ
Шрифт:
Хайд опустил взгляд и увидел нацарапанный под тремя снимками номер спутникового телефона. Скривив губы в презрительной усмешке, он хотел было послать Призрака по известному адресу, но опоздал. Того уже и след простыл.
7
Цитадель в Руне
Горестные песнопения волной ударили в уши Афанасиусу и остальным руководителям подразделений ордена, едва они переступили порог большой пещеры, служившей здесь кафедральным собором, и стали пробираться вперед. Только в соборе могли поместиться все обитатели Цитадели, и сейчас они были здесь, объединенные
В задних рядах теснились многочисленные серые сутаны — новички-послушники, еще не распределенные по разрядам. От более высоких по положению братьев их отгораживал ряд стражей в ярко-красном. Дальше шли коричневые сутаны — каменщики, плотники и иные квалифицированные ремесленники, которым надлежало поддерживать жизнь в Цитадели. За последнюю неделю они так выдохлись на работе, что сейчас (Афанасиусу это было хорошо заметно) еле держались на ногах. Впереди в своих белых сутанах с капюшонами стояли «аптекари» — монахи-медики, умения которых ставили их выше всех прочих, за исключением только черных сутан, то есть священников и библиотекарей. Те проводили всю жизнь в темноте большой библиотеки и впитывали знания, накопленные во мраке горы с тех самых пор, как люди впервые научились читать и хранить память.
Могучие звуки заупокойной службы не стихали. Между тем Афанасиус занял свое место у алтаря и повернулся лицом к братии. По обычаю, когда прелата — главу ордена горы — призывал к себе Господь Бог, прощальное слово провозглашал аббат. Он же исполнял обязанности прелата до тех пор, пока выборы не утвердят его в этой должности или не отдадут ее кому-либо другому. Однако у Т-образного креста в передней части пещеры покоились сейчас два тела: прелата — слева, аббата — справа. Впервые за всю свою безмерно долгую историю Цитадель осталась без главы.
Когда возгласы заупокойной молитвы стихли, Афанасиус поднялся на кафедру, высеченную из сталагмита, и взглянул поверх голов собравшихся на верхнюю галерею — туда, где обычно стояли Посвященные в своих зеленых сутанах. Они всегда были отделены от остальной братии, дабы хранимая ими тайна не подверглась случайному разглашению. Вместе с аббатом их должно было насчитываться тринадцать, но сегодня на галерее не было ни одного. В отсутствие же аббата либо его законного преемника из числа Посвященных произносить прощальное слово надлежало управляющему делами монастыря — Афанасиусу.
— Братья, — начал он, и голос его был едва слышен после мощных раскатов реквиема, — сегодня настал день скорби для всех нас. Мы лишились наставника. Однако смею заверить вас, что так не продлится долго. Я посовещался с главами всех разрядов братства, и мы пришли к единому мнению: выборы и прелата, и аббата должны состояться безотлагательно. — При этом известии по рядам собравшихся пробежал ропот. — Все претенденты на эти посты должны заявить о своем выдвижении до завтрашней вечерни, сами же выборы пройдут двумя днями позже. Мы единогласно решили, что подобная поспешность необходима, ибо орден нужно возрождать, а законного преемника усопших нет.
— А почему же мы оказались в таком положении? — раздался голос откуда-то из середины толпы. — Кто распорядился вывести с горы Посвященных?
Афанасиус повернулся на голос, стараясь высмотреть того монаха, который осмелился противоречить ему.
— Это я распорядился, — ответил он.
— По какому праву? — спросил уже другой голос, донесшийся из плотных рядов серых сутан, стоявших подальше.
— По праву своей совести и сострадания к своим братьям по ордену. Посвященных поразила какая-то кровавая лихорадка, им требовалась неотложная медицинская помощь, а от взрыва треснули стены, что позволило быстро вывести их наружу. Там их ожидали современные машины «скорой помощи». Я и не помыслил противиться воле Провидения. Я возблагодарил Господа Бога и поспешил распорядиться, дабы успеть спасти жизнь братьев моих. Если бы Посвященные остались здесь, их уже не было бы в живых — в этом я не сомневаюсь нисколько.
— А что же сталось с ними теперь? — прозвучал еще один голос. Афанасиус помолчал, испытывая опасение, что собравшиеся начинают сплачиваться против него. Возложив на себя обязанности временного распорядителя, он получил доступ к сообщениям, которые поступали для аббата из внешнего мира. Благодаря этому он и узнал о судьбе, постигшей тех монахов, которых он намеревался спасти.
— Все они умерли, кроме двоих.
По рядам снова пробежал недовольный ропот.
— Тогда нужно дождаться их возвращения! — выкрикнул брат Аксель. Послышались одобрительные возгласы, все дружно закивали в знак согласия.
— Боюсь, это маловероятно, — возразил Афанасиус, обращаясь не к своему оппоненту, а ко всему собранию. — Последние оставшиеся в живых Посвященные страдают той же болезнью, они в тяжелом состоянии. Мы не можем надеяться на то, что они вернутся, а если и вернутся — достанет ли им сил возглавить нас? Мы должны поискать себе новых руководителей. Вопрос о выборах решен.
В рядах возникло новое движение, и все головы обратились в ту сторону. Неясная фигура вошла в пещеру с дальнего конца и решительно двинулась к алтарю. Ее сопровождали глухой ропот и странное сухое шуршание. Это шел брат Садовник, заслуживший свое имя многолетней службой на лугах и в садах, что цвели в глубине горы.
Шуршание становилось все громче, как и гул голосов, пока брат Садовник не подошел к алтарю и не сдвинулся вбок, открывая источник странного звука: он тащил за собой ветку дерева, отломившуюся от ствола в самой толстой части. Листья и цветки на ней завяли, стали коричневыми.
— Это я нашел в саду, под одним из старых деревьев, — взволнованно произнес брат Садовник своим тихим голосом. — Она вся прогнила внутри. — Он поднял глаза на Афанасиуса. — Там много других таких же, очень много… Больше всего под старыми деревьями, но и под некоторыми молодыми тоже. Я ничего подобного никогда не видел. Что-то происходит, что-то ужасное. Мне кажется, сад умирает.
8
Рим. Ватикан
Клементи вышел из лифта в освещенную мягким светом крипту и направился в тот самый зал, где «группа» заседала в прошлый раз. Тогда они все были лучшими друзьями. Самые хитрые и сложные моменты их замысла были воплощены в жизнь, а на место отправлен поисковый отряд, готовый к тому, чтобы найти и доставить в Рим те величайшие сокровища, которые сулил Клементи. Но это все было еще до взрыва в Руне.
— Проследи, — повернулся он к Шнайдеру, — чтобы никто сюда не спускался, пока не закончится совещание. — Отдав это распоряжение, он толкнул тяжелую дверь и вошел в зал заседаний.