Ключ
Шрифт:
Не переставая кланяться и рассыпаться в комплиментах, человечек проводил их к лучшему, (а других в ресторане не было), чайному столику, усадил, осведомился о заказе, и удалился, пятясь чтобы не поворачиваться тылом к этим царственным особам.
Пока поспевал их заказ, друзья, (или союзники, если учитывать присутствие Дульери), огляделись. Здесь всё было так, как рассказывал уличный зазывала. Великолепная, изысканная обстановка, подобранная с исключительным вкусом, лишённым излишеств и никчёмной пышности. Задумчивая и нежнейшая музыка, струящаяся непонятно откуда. Портреты основателя ресторана и его близкого друга и защитника, великого воина —
Подробно ознакомиться с содержанием этого стенда решили потом — всем хотелось пить, а заодно отведать местных деликатесов. Ожидание заказа проходило за разговором. Они обменивались впечатлениями, касавшимися прежде всего тех отличий, которые были между чайной старого Ли и тем, что было перед ними сейчас, когда Дульери, принимавший пассивное участие в разговоре, вдруг заметил с ехидной иронией:
— Не ждите многого от этого места!
Все посмотрели на него с удивлением, но бывший дон скрестил на груди руки и прикрыл глаза, выражая, таким образом, готовность ждать осуществления своего не слишком радужного прогноза. Долгое время не происходило ничего примечательного, разве что их заказ странно задерживался, несмотря на то, что в нём не было ничего сложного.
Между тем, несмотря на обеденное время, ресторан был пуст. Точнее он опустел за время их пребывания здесь. Если бы не замечание Дульери, никто не обратил бы на это внимание, но теперь, обведя глазами зал из которого, боязливо оглядываясь, спешила отбыть молодая пара, Фигольчик насторожился и сделал знак Драгису.
Увидев это, падре Микаэль погрустнел и стал читать про себя молитву. Из опыта прошлой жизни, точнее того её отрезка, который прошёл в этом городе, он знал, что это весьма неблагоприятные симптомы. Их мирное посещение ресторана может обернуться скверно. Ожидать от такой ситуации следовало чего угодно — от словесной перебранки до поножовщины.
Однако всё вышло не столь драматично, как представлялось разыгравшемуся воображению. С огромным опозданием заказ четвёрки исследователей всё-таки прибыл. Его принесли две вычурно одетые девушки с каменными неприветливыми лицами. Не глядя посетителям в глаза, они выставили на стол миниатюрные чашки и ещё какие-то приборы, и удалились с видом достоинства оскорблённого тем, что приходится дышать одним воздухом с этими ничтожествами, по ошибке попавшими в приличное место.
— Не советую даже пробовать, — процедил Дульери сквозь зубы, когда падре Микаэль потянулся к своей чашке.
Священник всё же взял чашку, но тут же понял, что совет бывшего мафиози не был праздным — чашка оказалась чуть тёплой, содержавшаяся в ней жидкость по цвету и запаху напоминала воду, в которой начерно помыли гору грязной посуды. На чай это не было похоже.
— И что же теперь делать? — робко спросил он, вдруг почувствовав, как неприятно зачесалось между лопатками, словно кто-то сверлил его спину взглядом или наводил на неё ствол.
— Уходим! — в тон брату ответил Фигольчик и поднялся со своего места.
— Расплатиться не забудь! — хохотнул невесело Дульери.
— А почему я? — вдруг запетушился Фиг. — И вообще, зачем платить, если мы не прикасались к их бурде?
— Потому что это твои друзья, а не мои, — пожал плечами премудрый злодей. — Что же касается бурды, то пятеро молодцов вон за той дверью и столько же вот за этой, наглядно докажут тебе, что в чашках был самый лучший чай в мире.
Фигольчик покраснел от гнева и открыл, было, рот, чтобы ответить какой-нибудь резкостью, но тут ему на плечо легла широкая ладонь. Драгис выразительно посмотрел на друга и подтолкнул его к выходу, а другой рукой бросил на стол несколько бумажек, стоимостью куда больше чем требовалось для оплаты их заказа.
Когда они оказались на улице, оба бывших гангстера с облегчением перевели дух, а экс дон самодовольно потёр руки.
— Но, что всё это значит, друзья мои? — с недоумением спросил священник. — Что случилось?
— Случилось то, что китайцы вам больше не друзья! — почти пропел Дульери и скорчил рожу толстенькому распорядителю, который с чрезвычайно надутым видом вешал на двери чайного ресторана табличку с надписью — «Закрыто».
— Но всё-таки, что же произошло? — недоумевал падре Микаэль, но его вопрос остался без ответа.
— Как ты узнал? — надвинулся на брата Фигольчик, так что Дульери пришлось отступить на шаг.
— Эй, полегче! — набычился он, пытаясь замаскировать промелькнувшую в глазах тревогу, так как за спиной Фигольчика стоял настроенный отнюдь не мирным образом Драгис. — Просто, пока вы предавались воспоминаниям, я наблюдал за обстановкой и видел, как вот к этому расфуфыренному мопсу, подбежал пацан из местных и нашептал ему что-то на ухо, всё время кивая в нашу сторону. Так вот у этого индюка сразу сползла улыбка с лица и рожу он скорчил бульдожью не просто так, а в наш адрес. А потом и громилы за дверьми встали наизготовку. Двери-то приоткрыты, а они всё на нас поглядывали, серьёзно так, оценивающе. В руках у них блестело что-то, кажется сковородки и молотки для отбивки мяса. Вобщем, не знаю, что там случилось, но на вашем месте я бы на поддержку китайцев больше не рассчитывал.
Драгис и Фигольчик переглянулись. Они понимали, что Дульери прав, но принять то, что вчерашние союзники их не узнают и ведут себя крайне недружелюбно, было непросто.
— Ладно, ребята! — фамильярно заговорил Дульери, почувствовав их неуверенность. — Не принимайте всё так близко к сердцу. Времена меняются, а выигрывает тот, кто умеет меняться вместе с ними. Вчера друзья, сегодня — враги, и наоборот. Как вам?
— Пошёл ты… — тихо сказал Фигольчик.
— Неплохая мысль, — согласился Дульери, ничуть не обидевшись. — Мне в вашей компании делать больше нечего, так что, желаю здравствовать!
— Вы действительно думаете вот так уйти от нас, дон Дульери? — без видимой угрозы, но с нажимом проговорил Драгис.
— А что, вы против, мистер «Железные руки — чугунная голова»? — вдруг оставил свой игривый тон мафиози. — Добро, но что вы в таком случае намерены предпринять? За шкирку меня схватите? Попробуете переломать руки-ноги? Не советую!
Проговорив это, Дульери чуть сдвинул в сторону полу пиджака и продемонстрировал рукоять пистолета, торчавшего у него за поясом.
— Вот что, господа-приятели, — заговорил он без угрозы, но тоном деловым и серьёзным, — начиная с этого момента, предлагаю считать условия нашего договора выполненными. Теперь вы сами по себе, я сам по себе. Не пытайтесь куда-нибудь меня тащить или заставлять делать что-либо против моей воли. Впрочем, никому не запрещаю идти за мною следом, если будет такое у вас желание. А сейчас я хочу расслабиться и начну, пожалуй, с этого!