Ключ
Шрифт:
Стоит, на лице отчаяние, светло-зеленое платьице в темных пятнах, губы полуоткрыты — от них слегка попахивает вином. Демид взял ее за плечи, ввел в комнату, силой усадил на тахту.
— Что случилось?
Лариса пыталась что-то сказать, но судорога сдавила горло.
Демид принес воды, заставил отпить глоток, с пронзительной жалостью видя, как дрожат ее губы, касаясь белого в розовых цветочках фарфора, как стучат о край чашки зубы.
— Ну, теперь можешь говорить?
— Я его убила. Ты единственный человек, к которому я могу обратиться, кому я верю… Я сейчас пойду в милицию и во всем признаюсь. Но мне нужно… Понимаешь, в эту ужасную минуту рядом должен быть родной человек… Вот я к тебе и пришла.
Такую несчастную, в горе, Ларису он любил еще больше, еще острее. Только, может, не время об этом думать?
— Рассказывай, что произошло. Кого убила?
— Тристана Квитко… А что я могла сделать? Убийство с целью самообороны. Девяносто седьмая или девяносто восьмая статья… три года лишения свободы. И правильно! Он же все-таки человек, хотя и свинья.
— Подожди ты со своими статьями. Как все произошло?
Лариса оглянулась, скользнула взглядом по закрытой двери, провела рукой по волосам, коснулась глаз, щеки, немного успокоилась.
— Позавчера запил отец, — тихо сказала она, — почти год держался, а тут как с цепи сорвался. Убежала из дома… Первую ночь прослонялась в парке, потом приехала домой, мама только руками замахала. Пришла к тебе — заперто.
— Я только что приехал.
— Куда мне деваться? Решила пойти к Тристану. Он все-таки всегда был джентльменом. Принял меня как дорогую гостью, весь стол бутылками уставил, стихи стал читать… Так хорошо было, так приятно чувствовать, что к тебе относятся со вниманием. Я выпила немного вина и уснула на тахте… Устала очень… А проснулась от того, что мне дышать нечем, он навалился на меня… Попробовала закричать… А он мне: «Ларисочка, что тебе терять? Одним больше, одним меньше, какая разница?» Демид, это ужасно. У меня никогда никого не было. Это так мерзко, гадко… И я не раскаиваюсь в том, что сделала. Это дорогая плата, но пьяному хаму владеть собой не позволю…
— А дальше что было?
— Дальше все просто. На крик мой он, конечно, внимания не обратил, а я уже устала сопротивляться… Дотянулась рукой до стола, благо он был рядом с тахтой, схватила бутылку — и по голове. Даже вспомнить страшно… Он свалился с тахты, а я — бежать. Хотела сразу в милицию, потом подумала, может, ты приехал… Одна до милиции я бы не дошла… Теперь легче, ты со мной. Ты меня не бросишь?..
— Никогда. Я люблю тебя больше всего на свете, — сказал Демид.
— Что ты на меня так смотришь? Ведь я же убийца! Но пойми, не могла я иначе, не могла! Позволить всякому хаму…
— Я понимаю тебя.
— И ты все эти годы будешь меня ждать? Если меня в тюрьму…
— Буду. Мне без тебя нет жизни. Но давай подумаем…
Глаза Ларисы наполнились слезами, она шагнула к Демиду, охватила его шею обеими руками и поцеловала, потом отшатнулась и сказала, подавляя рыдание:
— Ну почему счастье пришло в такую горькую минуту?
— Хорошо, что пришло, — тихо ответил Демид, не выпуская рук Ларисы.
Они какое-то время стояли молча, глядя в глаза друг другу, веря и не веря в свое счастье, Лариса первой пришла в себя, просто сказала:
— Спасибо тебе за все. Я тебя очень люблю. Давно люблю. А сейчас надо идти…
— Куда идти? — не понимая, словно просыпаясь от сладкого сна, спросил Демид.
— В милицию…
— Сначала давай-ка заглянем к нему в комнату. А вдруг он живой и тебе только показалось?
Лариса в ужасе отшатнулась.
— Не пойду, боюсь!
— Пойдем, — решительно схватил ее за руку Демид. Вошел на кухню, чем-то звякнув. — Нужно взять ключи, вдруг замок в двери защелкнулся.
— А ты откроешь?
— Дверной замок куда проще замка от сейфа. А по сейфам мы с тобой уже специалисты.
— Еще и это! — Лариса в отчаянии схватилась за голову. — Если узнают про сейф, меня засудят как самую отпетую уголовницу.
— Тогда была только наша глупость. Книги Аполлона Вовгуры в музее криминалистики, мои записи стерты, «Ивана» я завтра разберу… Увидела бы ты чаши космических антенн, тогда поняла бы, что такое настоящая мечта! Ну, ничего, мы еще с тобой помечтаем. Нас же сейчас двое, и нам ничего не страшно. Я с тобой.
Он взял ее за руку, и, как прежде, когда вел показывать свою машину, они вышли из квартиры, спустились по лестнице. Со стороны, глядя на них, можно было подумать, что старший брат ведет домой провинившуюся сестренку.
— Сюда, — сказала Лариса, — пятый этаж. Вот его квартира.
Демид взял ключ, вставил в замочную скважину, повернул, дверь отворилась. Взглянул на Ларису: она стояла, не в силах переступить порог, лицо, как восковая маска, искажено гримасой ужаса.
— Какой там черт ломится? — послышался из комнаты зычный голос Тристана Квитко.
Лариса прислонилась к дверному косяку, чтобы не упасть от неожиданности. Сделав шаг вперед, она увидела адвоката: пьяный, рубашка залита багряным вином, тот сидел на тахте и смотрел на них очумелыми глазами.
— Заявилась, паскуда, — взревел он, увидев Ларису и поднимаясь. — Утром пойду в милицию… ты же мне голову чуть не проломила. — Только теперь заметив Демида, он о ехидной усмешкой обратился к нему. — Извольте полюбоваться на королеву Марго! Недотрогу из себя строит. Бутылкой по голове шарахнула. Нет, я этого так не оставлю! Завтра пойду в милицию. Под суд упеку!
Демид резко шагнул к адвокату и толкнул его обратно на тахту:
— Сиди! Я бы тебя проучил, как к девушкам лезть, — брезгливо проговорил он, крепко, обеими руками сжав адвоката за плечи и не давая подняться, — только противно…
Слегка тряхнув потерявшего человеческий облик Квитко, Демид повернулся к Ларисе:
— Пойдем!
Адвокат сидел на тахте с открытым ртом и, как рыба, выброшенная на берег, со всхлипом хватал воздух. Волосы его слиплись, квадратная, когда-то холеная бородка свалялась.