Ключ

Моденская Алёна

Значит, реальность. Это хорошо. Но, с другой стороны, те сны были такими яркими, и с кучей деталей. Что, если и тексты можно как-то встроить в сны.

Значит, надо попробовать по-другому. Василисе во время приключений в Скиркудово легко удавалось менять обстановку. Не сильно, но всё же. Так. Василиса осмотрела себя. Обычный вид – джинсы, кеды, футболка. Надо попробовать вызвать платье.

Поднатужившись, Василиса зажмурилась и изо всех сил стала представлять себя в платье. Открыла глаза. Ничего не изменилось. Джинсы на месте. Хорошо, что не исчезли.

Теперь

погода. Василиса попробовала представить дождь. Но ночь осталась ясной, тёплой и с ярким узким месяцем растущей луны.

Отлично, это всё-таки реальность. Приободрившись, Василиса уже веселее пошла домой. Чтобы там выслушать нотации родителей о том, что нельзя выключать телефон, возвращаться надо раньше и вообще пора бы уже документы в вузы подать, а то время-то уходит.

Василиса повинилась, наплела родителям, что просто засиделась у Зои, клятвенно пообещала завтра же подать документы и пошла к себе. Приняла душ. Вот же гадство – постоянно казалось, что за ней кто-то подсматривает. Как тогда, в бассейне во сне.

И как теперь ложиться спать? Кто знает, куда теперь Василису ещё может унести.

Василиса устроилась в кровати, внизу расположился Изюм, весь вечер дувшийся на неё за долгое отсутствие. Пёс скоро задремал, а Василиса лежала с открытыми глазами. Надо же, до чего они её довели. Впрочем, и её вина тут есть – нечего ведьмам доверять. Каждый раз как первый. Её водят за нос, она послушно даёт себя облапошить.

Веки стали слипаться. Ну, спать – так спать. Подумаешь, кошмары. Может, что приятное приснится. Например, можно представить себя в лавандовой спальне. Кругом благоухают цветы. Деревянный потолок, полукруглое окно.

Василиса приоткрыла глаза. Над рамами большого окна медленно колыхались большие букеты лаванды, будто выросшие из стен. Потолок подпирали деревянные колонны, спинка кровати тоже была вытесана из дерева. За окном занималась розово-сиреневая заря, в воздухе медленно кружили маленькие каплевидные цветочные лепестки.

Вот и отлично. А теперь – спать.

Проснулась Василиса со звонком будильника. Она ведь ещё не уволилась из музея, так что надо вставать. Хорошо, что удалось выспаться. Даже раздражение как-то поутихло.

Мама с утра пораньше копошилась в саду. Она теперь ещё до ухода на работу успевала повозиться в теплицах и цветниках.

– Ма, я в музей, – выглянула Василиса на заднюю веранду.

– Ты позавтракала? – донеслось откуда-то.

– Да, а папа уже ушёл?

– Давно уже. Вот что. – Мама вышла из-за теплицы с какими-то горшочками. – Пошли на ту сторону. У входа буду морозник высаживать.

– Красивый хоть? – вяло спросила Василиса, совсем не интересующаяся цветами.

– Да, и цветёт в самые холода. А ещё он защищает от колдовства.

– Хорошее растение, – похвалила Василиса, выходя во двор. – Надо весь дом им засадить. Вдруг поможет.

Мама в ответ только хмыкнула. Хорошо, когда родители понимают тебя без слов. Василисе всё-таки несказанно повезло.

Второй раз за утро ей повезло на

работе, потому что в музее, кроме неё, никого не оказалось. А ещё девчонки всё вымыли и вымели. Это когда они тут праздник с мелкими устраивали. Господи, как будто это неделю назад было. Как же, оказывается, выматывает беготня по снам.

Василиса уселась за стол. Открыла соцсети, наставила лайков Лете, выложившей очередную порцию фотографий из поездки в горы. Коля фотографий почти не выкладывал, не его стиль. Только обещал всё рассказать и показать по возвращении из образовательного лагеря.

Полистав ленты, Василиса отложила телефон. Ну, раз срочных дел нет, можно и самообразованием заняться.

Заперев входные двери, Василиса направилась в хранилище. Долго дышала вековой пылью, но докопалась до нужных архивов и фотоальбомов. Даже со скрипом мысленно поблагодарила Ядвигу Мстиславовну, которая когда-то собрала и систематизировала материалы по краеведению.

Сфотографировав нужные карточки и страницы, Василиса вернулась в библиотеку. Как раз вовремя потому что только что пришла начальница.

– А я уже хотела тебе звонить, – проговорила Наталья Львовна, убирая телефон. – Думала, ты не пришла.

– Я в хранилище ходила. – Василиса села на рабочее место. И решила задать давно свербевший вопрос: – Наталья Львовна, а где должны быть похоронены Савельевы?

– Хм. – Начальница, уже собравшаяся идти к себе, остановилась. – У них когда-то был семейный склеп у Покровской церкви, но старое кладбище закатали ещё после Революции. Сами останки вроде как перенесли на обычное кладбище, только церемониться не стали – сбросили всё в одну общую могилу. А тебе зачем?

– Так, интересно, – попыталась увильнуть Василиса. – Они же тут когда-то самые богатые были, а теперь от них и следа не осталось. Разве что дома, да и те не их потомкам принадлежат. Только куча слухов ходит о том, какие они были кровожадные.

– И такое бывает, – вздохнула Наталья Львовна. – Хоть горы золота собери, а с собой на тот свет не унесёшь.

– Зато сплетни долго живут, – пробурчала Василиса.

– Тоже верно. Ладно, если что, я – у себя.

Василиса дождалась, пока шаги начальницы затихнут, и достала телефон. Нашла переснятые фотографии. С первой на неё смотрело миловидное, правильное, но самодовольное лицо Василия Савельева.

Действительно, у того самого людоеда Бориса Савельева, как оказалось, был сын Василий. Белокурый, с красивыми чертами лица и тонкой шеей, он был изображён на чёрно-белой фотокарточке в чёрном костюме и белой рубашке.

Во сне Вася очень походил на Гаврила, только казался чуть старше. Реальный Василий напоминал Гаврила очень отдалённо. Разве что оба блондины. Ну, скулы такие же. Так они у всех мазычей похожи.

На второй фотографии была изображена невеста Васи Савельева. Её действительно звали Софией, она приходилась дочерью одному из богатейших нижегородских купцов. Ясно, почему Вася никак не мог её променять на… ну, пусть пока будет условно зваться Зоя.