Ключи от бесконечности
Шрифт:
— Поработай, только осторожнее с ним, — кивнула я, не представляя, что можно сделать, кроме как довериться Виталику.
— Сейчас, — он поднялся, взял костыли, оперся на них. — Бабушка что-то молчит. Обычно каждые десять минут зовет. Уснула, может, но могла и с кровати свалиться. Сейчас посмотрю.
Стуча по полу наконечниками костылей, он быстро прошел к двери в соседнюю комнату и скрылся за ней. Я сидела, смотрела в монитор на неизвестные мне программы.
Дура я все-таки, совсем дура. Наткнулась на какой-то сверхсекретный проект и показала его бывшему однокласснику-хулигану.
— Ирка, иди сюда, —
Глава 4
От Виталика я вышла минут через пять. Бабушка действительно умерла, и её бездыханное, изборожденное глубокими морщинами старушечье лицо с широко открытым ртом и устремленным в потолок мёртвым взглядом все никак не уходило из моей памяти. От этого вида настроение было испорчено полностью. Захотелось взять чертов диск и зашвырнуть его куда подальше. Заболела голова, и захотелось курить. Не может это быть совпадением. Бабушка Виталика умерла тогда, когда он включил эту чертову музыку. Других вариантов здесь быть не могло. Пошло некое воздействие, и её пожилой организм не выдержал. А вот сам Виталик, похоже, был даже рад, когда я пощупала пульс старушки и констатировала, что она действительно мертва. Он пытался это скрыть, но все равно было видно, что он ждал её смерти, желая унаследовать квартиру.
Я смотрела, как к подъезду Виталика подъезжает скорая, из неё с носилками в руках выходят два фельдшера и женщина-доктор.
Эх, зря я сюда приехала.
Вообще все зря.
С каждой минутой, с каждой секундой я все больше раскаивалась в том, что решила пуститься в эту авантюру.
Виталик скопировал себе содержимое диска и обещал над ним поработать, а я все же решилась и пересказала ему все, что со мной было вчера и утром. Он смотрел на меня широко открытыми глазами. Я так и не смогла понять, верит он или считает, что мне пора к психиатру.
Что ж, может, и найдет что.
Я медленным шагом, еле волочась, дошла до своей «Ауди». Попавший в мой взор ларек еще больше навевал желание закурить. Может, все-таки сдаться и прекратить попытки бросить эту идиотскую привычку? Мне вспомнилась моя первая в жизни сигарета, которую мне предложил как раз Виталик, когда мы с ним прогуливали скучный урок математики.
Эх, Виталик-Виталик. Не предложи мне он тогда закурить — может, сейчас и не потребовалось бы бросать. Возможно, узнает о той программе да хоть как-то искупит свою вину?
Я села в машину, отыскала мячик, который закатился под сиденье, посильнее сжала его в руке.
Нет, не закурю. Не закурю.
Нельзя курить.
Раз решила бросить, то нужно довести до конца, несмотря на любые обстоятельства.
Я завела двигатель, пока он грелся, осмотрелась.
Небо медленно, но упорно покрывалось тучами, с каждой минутой оставляя над головой все меньше синевы. Похоже, собирался дождь. Легкий ветерок налетел на пожелтевшие березки, сорвал с них листья, поднял, закружил, заставил танцевать. Бабушки, усевшиеся на лавочке, наверное, почувствовав холод, направились к подъезду. Только коту, умостившемуся на песке посреди детской площадки, было все равно. Он поднял голову, зевнул, осмотрелся и снова улегся, ловя последние лучи уходящего тепла. Может, уже завтра нас ждет смена той осени, которую все так любят, все еще теплой, но не
На капот моей машины уселась огромная, черная как уголь ворона и громко каркнула.
— Ну, чего тебе, птица? — спросила я, словно она могла меня понять.
Отключив ручной тормоз, я начала выруливать со стоянки, и ворона, громко каркнув на прощание, взмыла в небеса.
Не мешало бы проведать Стаса, но, похоже, уже не сегодня. Я чувствовала себя уставшей и выжатой как лимон. Все, чего хотелось, — поскорее добраться до дома, принять душ и, обняв Буську, уснуть.
Домой, слава Богу, я добралась без приключений. Меня встретил привычный подъезд, который в сравнении с аналогом из хрущевки Виталика выглядел чуть ли не царскими хоромами. Лифт быстро доставил меня на нужный этаж. Сейчас лягу спать, и будь что будет. Может, слежка мне показалась? Но чувство вины за смерть бабушки Виталика с каждой минутой все больше глодало меня изнутри. Хотя откуда я могла знать, в конце-то концов, что её организм не выдержит? Что эта штука может быть еще и опасной в таком смысле?
— Ир, забыла что-то? — голос Наташи заставил меня повернуться, как только я вышла из лифта.
Она выбрасывала пакет с мусором в мусоропровод и, закончив, посмотрела на меня.
— Привет еще раз, Наташ, — отозвалась я. — Что значит «забыла»?
— Ну, ты только что, пять минут назад, выходила из дома и вернулась…
— То есть — выходила пять минут назад? Меня не было несколько часов, — я недоуменно посмотрела на Наташу.
Моя параноидальная соседка на наркотики присела, что ли?
— Какие несколько часов? — она смотрела на меня с выражением удивления. — Вот только что. Ты же знаешь, что я всегда смотрю в глазок, когда шаги слышу. Не следит ли кто. Вот подошла, а там ты. Я вышла, поговорила с тобой минуту. Ты сказала, что срочно надо на работу. Только когда ты дверь закрывала, твоя Буська смотрела на тебя и шипела, словно перед ней была не хозяйка, а собака. Ты пьяная, что ли?
— Наташ, давай ты мне сюжет своей новой книги расскажешь позже. Я страшно устала и все, что хочу, — это спать.
— Но ведь ты в самом деле только что выходила, — бормотала она.
Говорила мне Наташа, что какое-то успокаивающее зелье пьет, а я помню, как два года назад задержали одного деда, который на рынке травами торговал, а вместе с ними продавал собственноручно выращенные опиаты. Вот, может, нарвалась на подобного наркоторговца, а тот перепутал да всучил ей наркотик. Надо будет взять у неё этой травы да отнести в нашу лабораторию на анализ. Вдруг еще один подобный завелся.
Я открыла дверь, вошла в квартиру, Буська, мяукнув, бросилась мне под ноги.
— Сейчас, счастье мое, дам тебе пожрать.
Склонилась к кошке, погладила её.
Солнце, выглянувшее из-за туч, заглянуло в окно, озарив коридор ярким желтоватым светом.
И тут я увидела нечто, заставившее мои глаза полезть на лоб.
След! Да, похоже на то.
Он был еле заметен, но, склонившись, я смогла его рассмотреть.
След от кроссовки.
Явно не мой и не Наташин. Обувь, оставившая отпечаток в моем коридоре, была кроссовкой сорок второго — сорок третьего размера. Мужской или, что менее вероятно, довольно крупной женщины.