Ключи от неба

Стаднюк Иван Фотиевич

– Нет, – отвечает Кириллов. – Землячкой его оказа­лась.

Раздается телефонный звонок. Иван Кириллов, не отрывая глаз от шахматных фигур, лениво протягивает руку к стоящему на столе аппарату, снимает трубку.

– Лейтенант Кириллов, – говорит вялым голосом. Услышав какие-то слова в трубке, вскакивает, будто его укололи, валит на шахматной доске фигуры.

– Есть! – восклицает он и, бросив на аппарат труб­ку, кидается к шкафу, достает китель.

Не говоря ни слова, засуетились Самсонов и Маюков.

Они, как и Кириллов, одеваются с необыкновенной быст­ротой.

– А вы куда? – вдруг опомнился Кириллов, когда все, надев шинели, устремились к дверям.

– Как куда? – удивляется Маюков.– Тревога ж!

– Какая тревога? – хохочет Кириллов. – Мне… Лич­но мне полковник приказал через пять минут явиться в седьмую квартиру третьего корпуса.

– В седьмую? – озадаченно переспрашивает Самсо­нов. – Туда же вчера Анна Павловна переехала!..

В квартире Ани гости рассаживаются за стол. Нет только Кириллова.

Полковник Андреев смотрит на бутылки и, не скры­вая огорчения, говорит:

– Ракетчикам можно только по рюмке сухого. По одной.

– Вы же не на боевом дежурстве, товарищ полков­ник! – с мольбой в голосе восклицает Филин.

– Этим и отличается наша профессия. Раз в военном городке – значит, на службе, на посту. Неважнецкая про­фессия, – Андреев переставляет коньяк к Филину.

В прихожей раздается звонок. Филин и Аня кидают­ся открывать дверь.

Иван Кириллов стоит перед дверью и стряхивает с фу­ражки мокрый снег. Дверь открывается. Он видит перед собой Аню, а за ее спиной – лейтенанта Филина.

Глаза Кириллова сверкают негодованием, нервическя подрагивает ус.

– Ну давай, давай! – торопит его Филин и, выскочив в коридор, силой затаскивает Ивана в прихожую. – Стыд и позор! Ракетчик опаздывает!

Сквозь раскрытую дверь Кириллов смотрит в комнату, видит Тоню, Андреева, Елену Дмитриевну. Некоторое время брови его хмурятся, но вдруг на лице мелькает по­добие улыбки…

– Снимай шинель, Ваня, – Аня помогает ему рас­стегнуть пуговицы шинели…

Дует сырой, пронизывающий ветер. Мечутся в воздухе снежинки.

По бульвару молча идут, улыбаясь каким-то своим мыслям, Семен и Полина.

– Чудно, – нарушает молчание Полина, плотнее за­пахивая шубейку из искусственного волокна. – Помнишь, как ты меня когда-то столкнул в речку прямо в платье?

– Помню, – виновато улыбается Семен. – Всех девчо­нок искупали.

– Я тогда почти ненавидела тебя. А сейчас встрети­лась как с родным. Вот что значит далекие края.

– Край земли, – глубокомысленно изрекает Семен. – Граница рядом. А чем ближе к границе, люди должны быть теснее друг к другу, – и неловко берет Полину за руку.

Полина видит горящую светом рекламу кинотеатра.

– Пойдем в кино!

– Пойдем, – соглашается Семен. И вот Семен Лагода уже стоит у кассы кинотеатра, протягивает в окошко рублевку.

– Подешевле, чтоб видно было хорошо, – просит он кассиршу.

Семен и Полина в тесном фоне кинотеатра протиски­ваются к буфету.

– Два стакана газировки! – властно требует Семен у буфетчицы. И затем деликатно уточняет: – Один с си­ропом, один чистой.

Подает стакан с сиропом Полине, а сам пьет чистую.

– С детства не люблю сладкого, – бессовестно врет Семен. – Однажды объелся медом на колхозной пасеке, с тех пор даже чай пью без сахара.

– Это вредно, – усмехается Полина. – Сахар содер­жит фосфор, который питает клетки головного мозга.

Звонок. Зрители тесной толпой вливаются в кинозал. Сжатые со всех сторон, плывут в зал Семен и Полина.

Электрические часы на столбе у кинотеатра. Стрелки показывают восемь вечера. Мимо проходят Семен и По­лина. Семен бросает тревожный взгляд на часы и бодро замечает:

– У меня еще море времени!

– И у меня весь вечер свободный, – весело замечает Полина.

Вот они бредут по безлюдному парку. Сиротливо све­тят фонари. Откуда-то донеслись звуки музыки. Полина берет Семена за руки, начинает петь и вальсировать. Се­мен послушен и счастлив…

Музыка затихла. Полина смотрит в небо на тощий серпик луны и снова начинает петь. Поймала рукой ка­пельку, уроненную веткой, с озорством слизнула ее и опять запела.

Будто весь парк наполнен песней Полины. Семен смотрит на девушку с восхищением и грустью. Глубоко вздыхает.

– Ты по ком вздыхаешь? – игриво спрашивает Полина.

– По себе, – задумчиво отвечает Семен.

– По себе?!.

– Ну, как тебе сказать… Вот я и тысячи таких хлоп­цев, как я, несем службу, оторванные от дома, от родных мест, от друзей детства.

– От девушек, – с легкой иронией замечает Поля.

– Конечно! Разве мало девчат тоскуют по нашему брату? Эх, если бы не было войн… Сколько бы счастья прибавилось на земле!

И уже Полина вздыхает.

Подул ветер, стряхнув с веток поток воды. Полива ежится от холода…

Они выходят на хорошо освещенную улицу.

– Ноги совсем окоченели, – жалуется девушка.

Семен смотрит на ее ноги и испуганно говорит:

– Меня б так, в чулочках, выпустили на холод, уже пропал бы… Ужас!

Они как раз проходят мимо ресторана. Из его ярко освещенных окон, из дверей слышится джазовая музыка.

– Зайдем? – предлагает Полина. – Погреемся, послу­шаем музыку. Возьмем по бокалу шампанского, конфет.

У Семена округлились в испуге глаза. Он достает из кармана шинели руку, разжимает ее и тайком косит глаза на несколько оставшихся монет.