Ключи от счастья
Шрифт:
Они остановились на ночлег в добротном и чистом постоялом дворе. Хозяин, пожилой расторопный мужчина с яркой пичужкой на правой руке, вежливо приветствовал их. Путники пристроили лошадей, забросили вещи в комнаты на втором этаже и уселись ужинать в большом зале на первом. Народу вокруг было немного. Пяток пьяных мужских компаний, невнятная парочка и длинноволосая странно одетая женщина, сидящая за ужином в самом дальнем конце зала. Ладин посмотрел на ее руки. Света было явно не так много, как хотелось, но Ладин хорошо разглядел изображение оскалившегося пса на левой, а не правой руке. Вполголоса он спросил Солака о ней.
–Безликая, в свободное
– Позвольте господа, очень рекомендую, лучшее вино наших киросских соседей.
Мужчины благодарно закивали. Усталость брала свое, и выпивка была кстати. Хозяин разлил напиток и ушел. Огненнолисый пригубил первым и, довольный, продолжил трапезу. Сын Хозяев Еруды тоже сделал два крупных глотка. Он изменился в лице и произнес самое мерзкое виленвийское ругательство. Секретарь покрылся легким румянцем, господин не часто позволял себе подобное, и Хон никак не мог привыкнуть. Солак внимательно посмотрел на гостя. Тот шумно выдохнул.
– Оно фиалковое!
Провожатый удивленно приподнял уголок губ.
– Конечно. Оно же киросское. Другого они не пьют.
– Боги за что? – Ладин прикрыл глаза ладонью. – С позавчерашнего вечера меня преследует запах этих цветов, а теперь еще и вино. Проклятие какое-то!
Огненнолисый захохотал, да так громко, что парочка рядом удивленно уставилась на него. Он позвал хозяина, шепнул ему пару слов, и бутыль поменяли на превосходный виноградный напиток без лишних примесей. Наполнив им бокал виленвийца, Солак объяснил.
– На прошлой неделе конунг Киросы просил руки Илы, сестры Иллария, для своего старшего сына. Не знаю, кто ему поведал о ее любви к фиалкам, но в подарок они передали пять бутылей фиалкового масла и дорогой шелковый плащ. Упаковали подарок плохо, бутыли побились по дороге. Из ящика по капле утекало масло, но никто этого не заметил, и пока подарок дошел до Илы, фиалками пропах весь приграничный особняк. Про плащ и говорить нечего. Ила так и оставила его в библиотеке, на одной из полок. Она велела прихватить его вместе с документами, скорее всего надеясь, что запах успеет выветриться.
Ладин еще раз громко вздохнул и, опустошив свой бокал, налил себе снова.
– Илу зовут Иллария?
– Да. Родились они одновременно, а родовое имя для старшего ребенка одно. Она – Иллария, он – Илларий, – Солак потер свою лысую голову.
– Когда назначили свадьбу? – Поинтересовался Ладин, мысленно прикидывая, не повредит ли брак Илы с киросским наследником Виленвии.
Солак ухмыльнулся и покачал головой.
– Ила отказала ему. Как, впрочем, и всем до него.
– Много претендентов? Она такая красавица?
– Судить не берусь. Скорее партия выгодная. Женщина она своеобразная… – провожатый осекся, помолчал мгновение, но после, будто вспомнив что-то важное, раздухарился. – Вы сами ее увидите, если она в не в отъезде. Думаю, нас пригласят на завтрак или на ужин.
– Звучит многообещающе, – сын Хозяев Еруды понимающе подмигнул.
Солак в который раз покачал головой.
– Отнюдь. Мы с поручением от брата, в противном случае, она бы не выползла из своей лаборатории ради нас.
В тоне Солака сквозило нечто среднее между благоговением и дружеской издевкой. Ладин выпил еще и уже настроился выяснить все подробности о сестре Иллария, но краем глаза заметил, что секретарь клюет носом и решил отпустить мальчишку спать. Завтра на рассвете ему предстоял путь на ближайшую приграничную заставу, куда
Глава вторая
Замок клана Рассвирепевшего вепря в Анаке поражал своим великолепием. За торжественными крепостными стенами из белого, как соль, кирпича, располагался высокий холм. На вершине холма, впиваясь в небо шпилями, будто иглами в ткань, господствовал он. Симметричный с идеально выверенной геометрией и широкими въездными воротами, замок, как девушка на выданье, оценивающе разглядывал посетителей бесконечным множеством узких окон. На склонах холма располагалось святилище: огромный парк с сотнями статуй покровителей кланов Краны. Солак рассказывал о каждой, встречающейся на пути.
Вчера, за ужином в доме огненнолисого – большом каменном особняке с огромным балконом на втором этаже и заброшенной оранжерей на первом – Солак предполагал, что их пригласят в замок на завтрак. И оказался прав. Идти было не близко, чтобы не опоздать, Ладину пришлось отказаться от утренней чашки кофе, и даже сейчас, слушая истории провожатого с неподдельным интересом, виленвиец не переставал хмуриться. Утро без кофе теряло всякую прелесть.
Плохое настроение отступило, когда, уже на подходе к цели, он увидел статую вепря. Ладин застыл, с восхищением всматриваясь в скульптуру. На невысоком, по середину голени, постаменте стоял ощетинившийся зверь. Смотрел немного свысока. Его пятачок был точно по росту взрослого мужчины, а рубиновые глаза прошивали насквозь, настойчиво напоминая, насколько вепри опасные животные. Он был выточен из дерева, вероятно лиственницы, с такой тщательностью, что отчетливо видна была каждая стоящая дыбом шерстинка, каждый изгиб его тела. Искусно врезанные клыки из агата, казалось, росли прямо из дерева. Копыта статуи ничем не уступали клыкам: ни молочной белизной, ни гармонией крепления. Солак просиял, и довольный произведенным эффектом, начал свой рассказ.
– Это статуя покровителя вепрей, его имя Просан. Он не самый сильный, но самый выносливый. У него всегда самая тяжелая ноша.
– А копыта почему белые? – поинтересовался Ладин, привычный к тому, что все в изваяниях богов не просто так.
– Его не касается грязь этого мира – огненнолисый улыбнулся. – Тому, кто берет на себя самую тяжелую ношу, простят любые проступки.
Сын Хозяев Еруды кивнул, а про себя подумал, что, наверное, жутко присягать тому, кому все дозволено.
В замке их приветливо встретил слуга с изображением лани на правой руке, Ладин уже успел привыкнуть к татуировкам и без труда различил надпись у запястья: «Честь превыше всего». Глядя на то, как слуга будничным жестом приветствует Солака, сын Хозяев Еруды решил, огненнолисый здесь – частый гость.
Мужчина проводил их в столовую, где ожидала супруга конунга Краны, Глоса.
«У Иллария отличный вкус, – отметил Ладин про себя. – Даже дышится чаще».
Редкая красавица. Огромные глаза, манящие губы, шелковые волосы, мило вздернутый нос, легкий румянец на щеках, миниатюрная, хрупкая фигурка и, что странно, никаких татуировок. Она извинилась за опоздание Илы и предложила начать без нее. У этой женщины и голос был великолепный: нежный, бархатный, обволакивающий. Виленвиец поймал себя на мысли, что она слишком хороша для Иллария, правду говоря, действительного немного напоминающего вепря.