Клюквенники. Записки опера антикварного отдела

Рясной Илья

Один мой добрый коллега долгое время оттрубил в Подмосковье «земельным опером», то есть на уровне райотдела. Это как окопы на войне. Именно «земля» принимает на себя самый массированный удар преступности. Вот как-то он мне и говорит:

– А ты не задумывался, почему, когда мы убийц и насильников раскручиваем, то любые средства хороши – пусть даже дыба. А с воришками разными и прочей шушерой все больше посмеемся, на «базаре» по понятиям их разведем. Без эксцессов и насилия.

– Потому что убийца и насильник – это такая конченая сволочь, – отвечаю я, подумав. – Он же человеческую жизнь отнял. Или здоровье. У него вся радость в глумлении и издевательстве, и такую тварь никому не жалко. Ну а имущество – дело наживное.

Если, конечно, не последнее забирают, обрекая людей на голодную смерть. Так что «дыба» в переносном смысле – это такой простой и доступный принцип воздаяния в отношении кровавых подонков.

Действительно, есть категории криминального отребья, которые своими делишками поднимают в душе опера такое праведное пролетарское негодование, что рука сама тянется к именному маузеру от товарища Дзержинского. Речь про разных маньяков, насильников и убийц. Сюда же можно записать значительную часть охотников за иконами, так называемых «клюквенников», на которых креста нет.

Оперативники из одного нашего антикварного подразделения как-то задержали в соседней области отморозка, на хлеб насущный зарабатывающего разбоями на церкви. На базу негодяя везут по дорогам заснеженным российским. А злодей не колется никак, встал в позу оскорбленной невинности – «я не я и лошадь не моя, ни за что повязали, волки позорные». И весь разговор. А зима холодная. Подморозило хорошо. Ну, опера тогда принялись гада ползучего в полынью на реке окунать. Мол, благодари уголовный розыск, что воспитываем из тебя, доходяги, настоящего моржа, все для твоего здоровья… Разбойник моржом быть не захотел и в итоге признался в массе премерзких злодеяний. Потом сильно у него нервы шалили, когда ему об антикварном отделе напоминали… Прошу воспринимать эту историю как ментовскую быличку и вообще городскую легенду былинных времен «Второго русского НЭПа». Но она достаточно показательна.

«Клюквенники» – это ворюги, специализирующиеся на церквях. Так эту воровскую масть прозвали еще с дореволюционных времен. Сегодня таких еще «досочниками» именуют – но это более широкое понятие, в него входят и квартирные воры, и прочая шушера, завладевающая иконами.

Как правило, это отморозки, которые с фомкой, кастетом и пистолетом лазят по храмам, для которых профессия не только похитить уникальную вещь, но и надругаться – над чувствами верующих, над нашей историей, плюнуть народу в душу. И какого отношения они к себе заслуживают?

Издавна в самой воровской среде «клюквенники» расценивались если и не изгоями, то людьми, не слишком уважаемыми. Дело в том, что профессиональные воры часто люди набожные и суеверные. Это следствие нелегкой и нервной профессии – постоянный риск, вечное балансирование над пропастью на тонком канате, когда едва удерживаешь равновесие, а далеко внизу под ногами кипящая геена Правосудия. Так что ни одну сотню лет ходят в воровской среде различные специальные воровские молитвы – чтобы не попасться государеву человеку и не звенеть кандалами по Владимирке, чтобы фарт в лихих делах не кончался.

До сих пор братва старой закалки традиционно жертвует часть наворованного на церковь. И это тоже не сегодня началось. Раньше как было – купеческий караван на торговом тракте разграбишь, купцов зарубишь топором, барахлишком разживешься – так поставь в церковь несколько свечей с человеческий рост, на поддержку храма серебра отсыпь. Вору обязательно надлежит грехи замаливать, иначе век свободы не видать. Главное хорошо замолить, а потом и обратно с кистенем на большую дорогу можно.

Правда это или легенда – даже не знаю. Будучи в командировке, пришлось побывать в одном очень значимом православном монастыре. Одним из главных жертвователей числился лидер местного организованного преступного сообщества. Столько денег он отсыпал, что его, когда помер, в ознаменование заслуг перед Епархией разрешили захоронить вместе с покойными монахами в катакомбах.

Скандал был оглушительный – все же личность бандита была широко известна, руки у него по локоть в крови. Но не перетаскивать же тело обратно. Вот и поговаривали, что мощи святых благоухают до сих пор, как дуновение ветерка ощущается. А от останков душегуба зловоние исходит. Сказка? Даже не знаю. Своими ушами слышал от причастных.

И вот в такой суеверной воровской среде некоторые личности сделали своей профессией не только хищения икон, но и кощунство с богохульством – а иначе не назовешь разграбление храмов. Симпатии у коллег им это не добавляло. Но есть закон воровского мира – каждый ворует, как умеет, он в своем праве.

При этом сами «клюквенники» – люди не железные. Многих всегда угнетало осознание явной греховности своих поступков. И холодный страх перед тем, как бы судьба в ответ не ударила.

Один вор в конце девяностых годов отправился в храм в Ярославском историко-архитектурном музее-заповеднике – там уникальнейшие храмовые иконы были, на которые барыги щедрый заказ выписали.

Зимой студеной дело было. И вор несколько часов на стуже храмовые замки и решетки упорно пилил. В итоге простудился и загремел в больницу, где его и нашел антикварный отдел Ярославского розыска.

Ворюга был совсем в плохом состоянии. И операм все талдычил, как заведенный:

– Это меня Бог наказал. Не жить мне… И как только грехи мне замолить?

И правда помер. Не дожил до суда. Хорошо, что иконы удалось вернуть…

Действительно, у многих «клюквенников» и прочих богохульников присутствует четкое ощущение, что делают что-то не то, играют с высшими силами в рулетку. Поэтому их гложет вечная настороженность, переходящая в депрессию. А других несет вперед какое-то бесовское разухабистое чувство – «сгорел сарай, гори и хата!» Отныне все можно, потому что Бога для них нет.

Вообще, как люди начинают иконы тырить и по церквям лазить, их будто бесы одолевают. Натурально одержимыми становятся. Из всех преступников они одни из самых гнусных. Их поступки сами за себя говорят – в них порой нет ничего человеческого, одно скотство.

Ярославская область. В село приезжают «досочники». Как фашистская команда, в каждый дом заходят и иконы сгребают. Древняя старушка жалобно стонет:

– Забирайте иконы. Но только еду оставьте. Мне есть нечего. С голоду умру.

– Ну и сдохни, старая! – бандит опрокидывает на пол кастрюлю со свежесваренным борщом. Потом гости недобрые разбрасывают и топчут продукты. Да и бабушку еще приложили ногой по ребрам для порядка.

Это ли не бесовство? Тогда что?

А сколько стариков так поубивали. Какие изощренные пытки к людям применяли, выбивая сведения о нахождении ценностей. Все это скрыто временем и пылится в приговорах былых времен.

Листаю старые материалы из моего архива.

 Челябинск. Рецидивист по кличке Хохол успешно занимался кражами из церквей. Жил на окраине города в съемном доме. Когда наши оперативники приехали его брать, то в подвале обнаружили труп хозяина дома, с которым таким незатейливым образом Хохол расплатился за проживание. Попутно этот гад еще пару человек насмерть запорол ножом. Такой вот типичный «клюквенник», одержимый прямо-таки бесовской жаждой насилия и разрушения…

Деревня Текленево Углического района Ярославской области. В деревенском доме обнаружен труп семидесятилетней Монаховой. Из дома похищены три иконы. Через трое суток сотрудники антикварного МОУР УВД вышли на дальнего родственника убитой. Убил за иконы.

Тогда же аналогичное преступление было совершено в Рыбинске. Из дома похищено пять икон, убита хозяйка, дом подожжен. За сутки оперативники задержали убийц и нашли похищенное…

В Ярославле обнаружен труп известного в городе коллекционера. Из квартиры унесены иконы. Силами антикварного отдела установлены трое убийц, проживавших по соседству с коллекционером…