Книга 4. Ракеты и люди. Лунная гонка
Шрифт:
– Внимание! Тише! Начинаем сеанс связи! – кричит Агаджанов. И тут же, не дожидаясь вызова Елисеева, раздается веселый голос Волкова:
– «Заря»! У нас все нормально. Мы сидим пока еще в спускаемом аппарате. Все давления в норме. Сравниваем по таблице. Замечаний у нас нет. Разрешите открыть переходной люк из спускаемого аппарата в бытовой отсек.
Елисеев оборачивается к нам. Трегуб ищет кого-то в толпе. Потом принимает решение сам и кивает головой.
– Открытие люка разрешаем!
– «Заря»! В 10.32.30
– «Янтари», все идет отлично. Вы молодцы. Не волнуйтесь. Работайте спокойно.
– «Заря»! Режим открытия выполнен. Но транспарант не горит. Видимо, не дотянули до концевика. Ждать не будем. «Янтарь-3» помахал рукой и «пошел» туда!
Опять пауза. Тишина. Мы чувствуем, что там, в космосе, сейчас первый человек вплывет в первый ДОС. Он в «Салюте»!
Волков не упустил случая поострить:
– Пролетаем 5-й этаж, все в порядке!
– «Янтари», внимание! У вас сейчас будет разговор с «первым», – это уже вмешалась Москва. Там тоже напряженно ждали и решили, не считаясь со сложностью обстановки, в самый напряженный момент перехода врубиться для связи экипажа с Брежневым.
– «Заря», подождите. «Третий» – в «Салюте». Не мешайте пока… «Заря», «третий» вернулся. В «Салюте» сильный запах. Надевает маску, пойдет опять.
Афанасьев ведет разговор с Москвой. Пытается отложить связь с «первым» на следующий виток.
Вмешивается Мишин:
– Хватит самодеятельности! Все разговоры и указания на «борт» – только через меня.
Теперь уже в состыкованном виде «Салют» – «Союз» уходят из зоны связи.
В 12 часов 2 минуты пошел четвертый суточный виток. За это время доложили в ЦК, что стыковка прошла нормально. Москве даже показали без передачи в эфир телевизионную картинку: у входа в ДОС экипаж читает доклад Центральному Комитету КПСС. Наконец космонавты оторвались от заранее заготовленной бумаги и доложили:
– На секунды в «Салют» заскочить можно. Как открыли люк, глянули, показалось, что конца этой станции нет. После нашей тесноты такие просторы!
– «Янтари», включите в «Салюте» регенераторы. Связь кончается. Ждем вас на следующем витке в «Салюте». Здесь сейчас все радуемся так же, как и вы. Поздравляем!
Тишина в зале сменяется невообразимым шумом. Мишин требует от медиков заключения о запахах. Какая опасность для космонавтов? Но что они могут сказать, не понюхав?
Правецкий рекомендует:
– Включите регенераторы! Принюхаются – и все будет нормально.
Нервничает Илья Лавров. Он ведет системы жизнедеятельности в ЦКБЭМ. Запах – это по его части. Он успокаивает.
– Василий Павлович! Не надо сейчас никаких указаний. Когда вы в новую квартиру входите, всегда незнакомый запах! А еще раскажу анекдот времен гражданской войны. Зимой с мороза в набитый до отказа мешочниками вагон втискивается интеллигент. Потянул воздух, качнулся и, зажав нос, выскочил обратно – дышать нечем! Следом входит рабочий: «Ну, мужики, каких газов напустили. Пойду искать другой вагон». Влез с мешком крестьянин, вдохнул: «Тяпло!» – и полез на верхнюю полку.
– Внимание, 13 часов 35 минут. Начинаем сеанс связи пятого суточного витка.
Раньше чем установилась связь по «Заре», мы впервые увидели четко на экране телевизора Волкова и Пацаева. Впервые космонавты в ДОСе. Они оживленно о чем-то переговаривались. Тут уж сдержаться невозможно. Грохнул гром аплодисментов.
– Они услышали нашу овацию!
В самом деле, оба посмотрели в камеру, на нас, и помахали руками.
– Подышали и принюхались, – прокомментировал Лавров. Свершилось! Есть настоящая пилотируемая орбитальная станция!
– «Янтари», я – «Заря»! Госкомиссия и ГОГУ вас от всей души поздравляют. Вы – первые земляне на долговременной орбитальной станции. Разрешаем пообедать, отдохнуть и завтра с утра пораньше начнем работу по программе.
Через час Госкомиссия не очень внимательно заслушала доклады медиков и службы анализа систем обеспечения жизнедеятельности. Никаких замечаний, требующих вмешательства «земли», не отмечалось.
После 3 часов дня зал управления опустел. Начали «гудеть» столовые, а затем и гостиницы. Ведомственные, корпоративные, служебные, фирменные барьеры были сметены праздничным настроением. Люди разбились на группы «по интересам». Наиболее активные отправились на пляж с масками и сетками для ловли крабов. Другие, добыв транспорт, отправились в Евпаторию. Но большинство к вечеру «полегло» – уснуло в своих номерах.
Я собрал компанию, чтобы удалиться в сторону моря на прогулку. Уговорил Рязанского, Богомолова, Мнацаканяна и Правецкого.
– Только условие, – потребовал я, – сегодня об «Игле» и «Контакте» никаких споров.
На выходе с территории городка встретили Бабакина. Он возглавлял команду «марсиан».
– У нас через час сеанс связи с «Марсом-3». Рязанский заколебался:
– Я, пожалуй, останусь. Хочу посмотреть, как пройдет связь с «Марсом».
– Что нового открыли по дороге к Марсу?
– Одно открытие уже можем зарегистрировать, – ответил Бабакин. – Еще во времена Королева было доказано, что для любого космического аппарата масса научной аппаратуры не должна превышать пяти килограммов. Это была «мировая» константа. Вроде скорости в 300 000 километров в секунду, которую не способно превысить ни одно материальное тело. И вот мы превысили массу науки почти вдвое. Поэтому баллистики уверяют, что в Марс не попадем.
– Приоритет по величине отступления от мировой константы массы за нами. Мы на ДОСе установили тяжелый инфракрасный телескоп почти в 100 килограммов, – ответил я.