Книга 4. Ракеты и люди. Лунная гонка
Шрифт:
Тюлин формирует новое министерство, но его самого министром, по-видимому, не назначат. У «дяди Мити» есть свои люди. В Политбюро теперь мимо Устинова не пройдешь. Единственным человеком, который там действительно разбирался в наших делах, был Хрущев. Теперь его нет, а все, захватившие власть, к самостоятельным решениям пока не привыкли. Военным вообще непонятно, зачем нужно лететь на Луну. Большая беда, что после Неделина космосом командуют «пехотные» маршалы. Пилотируемые программы должны быть у ВВС – там лучше понимают возможности человека. Впрочем, главкомы ВВС назначаются, как правило, из числа боевых летчиков. Они понимают возможности человека, но им трудно почувствовать масштабность космических систем.
– «Американе» не
Эти мысли СП высказал, как бы проверяя свои доводы в обосновании требования «отдай 800 килограммов». Теперь, когда, по его мнению, я все узнал и понял, я должен правдами или неправдами в проектных материалах иметь весовые сводки на 800 килограммов меньше. Оказалось, он хотел получить на 800 килограммов меньше лимита, предусмотренного в проектных материалах Бушуева! Это было уже совершенно нереально. Но я не стал спорить. Понял, что СП просит «с запасом». С наигранной досадой он сказал, что из-за таких упрямых, как я и Воскресенский, в теперешней ситуации могут сократить ассигнования на H1. Тогда «американе», безусловно, нас обгонят. Им дают на «Сатурн-5» миллиарды. Президент лично контролирует программу, а у нас все делят между авиацией, ракетами и сельским хозяйством. Теперь, после Никиты, Брежнев будет поддерживать Янгеля. В этом президиуме ЦК засилие Украины.
Здесь, помнится, я высказался, что, может быть, это и хорошо – без харьковского приборного куста Пилюгин с H1 не справится, а в Киеве мы тоже имеем работающий на нас завод «Киевприбор». Без его участия нам тоже будет трудно. Что касается Янгеля, то я напомнил Королеву злую шутку военных: «Королев работает на ТАСС, Челомей в унитаз, а Янгель на нас».
СП уже слышал этот афоризм, но повтор его явно обидел. Он помрачнел. Выражение лица, блеск глаз, положение головы всегда выдавали настроение и душевное состояние Королева. Он не обладал способностью Глушко сохранять совершенно непроницаемый и невозмутимый вид при любом внутреннем состоянии.
– Глупая глупость, – сказал Королев, – и пустили ее военные из Днепропетровска. И над Челомеем они подшучивают напрасно. Ему достались великолепные авиационные конструкторы Мясищева и авиационный завод с технологической культурой, которая Днепропетровску и не снилась. Именно в этом главная сила Челомея, а не в особом отношении к нему Никиты Сергеевича.
При упоминании завода я не утерпел и похвалился:
– Завод на Филях меня в люди вывел и даже женой обеспечил.
– Так что, разве твоя Катя там тоже работала?
– Да, это во всех моих анкетах прописано.
– Я твои анкеты не изучал, а Кате не забудь передать привет. После такой минутной передышки Королев вернулся к размышлениям о работах Челомея.
– Теперь, когда убрали Никиту, чиновники, которым Челомей много крови попортил, решили показать, кто в этом доме хозяин. Устинов и Смирнов уговорили Келдыша быть председателем комиссии по проверке работ ОКБ-52. Я ему не советовал, но он согласился. Смотри, что получается. Келдыш – председатель экспертной комиссии по H1, он же был председателем по янгелевским боевым ракетам, теперь ему поручена роль ревизора по всей тематике Челомея. Очень большую ответственность он на себя принял. Интересно, как он поступит с проектом облета Луны на УР-500. Ведь там был совсем недавно записан срок – первый квартал 1967 года. Ракета, дай Бог, через год первый раз полетит, а через два года – уже пилотируемый облет Луны. Я думаю, в части корабля для облета нам бы надо объединять, а не распылять силы. Вот теперь скоро будем в одном министерстве, может быть, договоримся. Я на всякий случай дал Косте задание посмотреть, нельзя ли приспособить 7К от «Союза» к УР-500. Ведь, честно говоря, я не очень уверен, что твой любимый Мнацаканян сделает такую систему, что без осечки пройдут три стыковки подряд.
– Сергей Павлович! У Челомея с кораблем, по данным нашей «пятой колонны», еще конь не валялся, но ведь нам высадка на Луну записана через год после облета, и сделать мы должны не один, а два совсем новых корабля.
– Вот поэтому 800 килограммов ты мне и отдай. – Это было сказано очень жестко.
Неожиданно Королев посветлел.
– А все же Янгель молодец. Я, честно говоря, не ожидал, что он добровольно закроет проект по своей Р-56 и согласится делать для нас блок «Е». Ты должен с Пилюгиным быстро решить, кто даст исходные данные по управлению, чтобы ни в коем случае не задерживать работы у Янгеля.
– Вот как раз перед твоим приездом я разогнал сабантуй по поводу распределения работ между нами и Пилюгиным. По носителю все утряслось, но по кораблям, особенно по ЛК, идут горячие дебаты. Пока еще не договорились, у кого делать комплексные стенды.
При упоминании о стендах Королев снова заговорил о Воскресенском. Он возмущался поведением Леонида в вопросе о строительстве стенда для полноразмерных огневых испытаний первой ступени H1. Ориентировочные прикидки, которые Воскресенский сделал с помощью проектного института и загорского НИИ-229, показали, что создание такого стенда обойдется в сотню миллионов и потребует не менее трех-четырех лет. Не меньше года уйдет на согласование и проектирование. В итоге раньше 1968 года никаких испытаний не начать. И еще вопрос, где его строить. Если в Тюратаме, то там пока еще основное строительство большого МИКа и старта в зачаточном состоянии. Не хватает фондов на материалы, а военные строители свое отставание именно этим прикрывают.
– Я был у Дымшица, – продолжил Королев, – специально по поводу фондов. Он ведь зампред Совмина и начальник Главснаба страны. Думал, он все может, сам Устинов советовал мне с ним встретиться. «В таких случаях личные контакты вернее постановлений», – так сказал Устинов.
– И что же?
– Встретил он меня хорошо. Очень подробно расспрашивал о H1. Правда, не понял, зачем нам или американцам так срочно требуется лететь на Луну. Дымшиц – умный, но очень уставший еврей. Он чудом уцелел при Сталине, поддержал идею Хрущева о Совнархозах. Теперь их ликвидируют, восстанавливают полную централизацию управления и снабжения только из Москвы. В Главснабе и Госплане снова перестановки, пересмотры распределения ассигнований, фондов, каждый тянет одеяло на себя. Дымшицу намекнули, что он и так слишком много давал ракетчикам, пора восстанавливать судостроение и авиацию после хрущевских разгромов.
В связи с рассказом о встрече с Дымшицем, Королев испытующе посмотрел на меня и вдруг вспомнил о «деле врачей» 1953 года. Впервые СП признался, что ему в то время большого труда стоило защитить меня от распоясовшихся кадровиков. Тем более, что он сам у них был еще не очень в почете.
– Даже Устинов, который тебя хорошо знал, сказал, что поможет, но, если будут дальше нажимать, он не всесилен. Потом был звонок по «кремлевке». Ты, Борис, ни за что не догадаешься, кто звонил, а я тебе этого никогда не скажу. Среди прочих дел этот человек мне сказал, чтобы я за тебя не волновался. Никто тебя не тронет. Это я тебе говорю спустя одиннадцать лет, но кто звонил – не скажу.
До сих пор эту загадку я не разгадал и ни с кем на эту тему не откровенничал. Слишком запутанная и сложная обстановка была в высших эшелонах власти. Но это уже совершенно другая тема. Возвращаюсь к воспоминаниям о встрече с Королевым в 1964 году.
СП никогда никому не намекал и не давал понять, что он требует какой-либо взаимности за сделанное им доброе дело. Он требовал только работы. Работы с полной самоотдачей, энтузиазмом и порядочностью. СП умел распознавать и ценить людей честных и порядочных. К себе приближал по признакам деловым и ценил в ближнем окружении эту самую интеллигентную порядочность.