Книга 4. Ракеты и люди. Лунная гонка
Шрифт:
В перерыве собрания Поспелов меня упрекнул:
– Ты сморозил чушь! Не орбитальная станция, а шар чуть больше футбольного мяча висит в электромагнитном поле. Я возразил:
– По теории относительности наблюдатель, находящийся на поверхности шара, вправе утверждать, что он своим полем поддерживает от падения окружающее его металлическое «небо», то есть станцию. Вспомним наши студенческие споры по поводу теории относительности на философских семинарах.
Николай Шереметьевский был избран членом-корреспондентом Академии наук СССР, и «Алмаз» в этом событии сыграл не последнюю роль.
Другой экзотической по тем временам новинкой было использование
Я упоминаю об этих вычислительных машинах потому, что их разработчик – Всесоюзный научный институт цифровой электронной вычислительной техники (ВНИЦЭВТ) вскоре доработал эти «Аргоны» для новой модификации «Союзов», а 15 лет спустя их установили на станцию «Мир», где они, конечно в очень модифицированном виде, используются по настоящее время.
Разработка и изготовление всех составляющих сложного комплекса управления «Алмазом», его целевой фототелевизионной и радиотехнической аппаратуры требовали значительно большего цикла, чем предполагал Челомей. В течение 1969 года корпуса станции были изготовлены ЗИХом, а начинять их пока было нечем.
Благодаря хорошим отношениям с коллегами по системам управления в смежных организациях я имел более полное представление о перспективности «Алмаза» как орбитальной станции, чем другие руководители и специалисты ЦКБЭМ.
Еще при Королеве в ОКБ-1 начала разрабатываться идея многоцелевой космической базы-станции (МКБС). Мишин, став главным конструктором, поручил руководство этой работой проектанту-баллистику Виталию Безвербому. МКБС должна была служить космическим портом, в который заходили бы другие космические аппараты, главным образом разведчики, для сдачи своих фотоматериалов, перезарядки, заправки топливом, профилактики и ремонта. Такое сервисное обслуживание должно было проводиться на МКБС хорошо подготовленным экипажем. Наличие на околоземной орбите подобной базы-станции позволило бы продлить работоспособность космических аппаратов, которые в настоящее время после израсходования своих запасов или при отказах вынуждены спускать на Землю или топить в океане.
Многоцелевую космическую базу-станцию предполагалось оснастить различными видами противоракетного и противокосмического оружия, в том числе и лучевого. По этому поводу академик Герш Будкер из Новосибирска прочел нам лекцию на тему о возможности создания ускорителей для лучевого оружия из нейтральных частиц. Нашлись энтузиасты, которые незамедлительно начали изучать эту проблему. Кроме этих экзотических по тем временам идей предполагалась и установка на МКБС всякого рода разведывательных фото– и радиосистем. Для вывода в космос базы-станции предлагалось использовать ракету-носитель H1. Таким образом, пока нет H1, не может появиться и МКБС. В то же время «Алмазу» не требовалась новая ракета-носитель. УР-500 уже преодолела период «детских болезней».
Пока мы в ЦКБЭМ находились в периоде разброда и шатаний, соединенные силы Реутова и Филей могли создать настоящую орбитальную станцию в интересах Министерства обороны.
Я высказал Бушуеву, Охапкину и Трегубу мысль о возможности объединения наших усилий с Челомеем. Но они только посмеялись надо мной, сказав, что Челомей и Мишин друг с другом никогда не договорятся. Цыбин отнесся к моей идее более серьезно: «Был бы жив „отец родной“, он бы эти противоречия разрешил сам минут за двадцать или поручил бы разобраться Лаврентию Павловичу. Лаврентий Берия в подобных случаях не вникал в противоречия между главными конструкторами. Если бы Сталин поручил ему разобраться, тот вызвал бы обоих и сказал: „Если два коммуниста не могут договориться друг с другом, значит, один из них враг. У меня нет времени выяснять, кто из вас враг. Даю вам двадцать минут. Решайте сами“. Уверяю тебя, – продолжал Цыбин, – что после этого мы с Челомеем работали бы как лучшие друзья. Однако надо учитывать, что наше дружеское объединение с Челомеем не понравится некоторым ныне власти предержащим. Мы можем стать слишком сильной и неуправляемой сверху корпорацией. Аппаратам ЦК КПСС и министерства нужны безропотные и послушные коллективы».
В один из августовских дней 1969 года после горячего обсуждения программы полета трех «Союзов» задержавшиеся в моем кабинете Раушенбах, Легостаев и Башкин попросили меня выслушать для размышления их предложение о необходимости создания орбитальной станции в головокружительно короткие сроки, опережающие создание «Алмаза».
Оно заключалось в том, чтобы взять любой бак «семерки», начинить его системами «Союза», пристроить более мощные солнечные батареи, обязательно новый стыковочный узел с внутренним переходом – и станция готова! Надо только уложиться в 18 тонн, чтобы использовать УР-500. Сделать такую станцию можно за один год.
Вначале я пытался сопротивляться:
– Системы терморегулирования и жизнеобеспечения «Союза» для такого бака совершенно не приспособлены.
– Нет проблем! Это мы уже обсудили с Олегом Сургучевым и Ильей Лавровым. Не мы им, а они нам доказали, что за год вполне можно сделать новые системы, используя отработанные насосы, агрегаты и арматуру «Союза». Трубки и кабели – это же не проблемы.
– Это не все, – сопротивлялся я, – корректирующая двигательная установка и система двигателей ориентации тоже потребуются новые. Впрочем…
Я тут же по «кремлевке» позвонил Исаеву.
– Алексей! Сколько потребуется времени, чтобы твою корректирующую двигательную установку с «Союза» пристроить к новому объекту, увеличив в три раза объем емкостей для рабочего тела, и срок пребывания в космосе довести с двух недель до месяцев трех-четырех?
– Ты знаешь, – ответил Исаев, – мы такую задачу уже решили для «Алмаза». Может быть, подойдет и вам, посмотрите.
Вот подсказка! Соединить уже имеющиеся отработанные системы летающего «Союза» с заделом по «Алмазу» – это была идея, которая быстро овладела умами. «Идея превращается в материальную силу, когда она овладевает массами», – писал некогда Карл Маркс.
Сейчас я не способен восстановить в деталях историю самих истоков идеи, которая радикальным образом повлияла на дальнейшую судьбу нашей космонавтики. Более того, теперь можно утверждать, что космические программы XXI века США, России, стран Европы и Японии по созданию международной орбитальной станции берут начало от идей, обсуждавшихся осенью 1969 года в сравнительно небольшой компании. В этой компании захватил инициативу Константин Феоктистов. Образовалась своего рода группа «заговорщиков». Не могу достоверно назвать автора самой крамольной и агрессивной части разрабатываемых предложений. Подобного рода просветления нисходят сразу на группу лиц, подобно тому как великие идеи осеняют одновременно разных изобретателей в разных странах. Кто-то первый заикнулся, а затем все «заговорщики» с восторгом подхватили: зачем вообще связываться с какими-то баками? На Филях лежат уже готовые корпуса орбитальной станции «Алмаз». Надо их использовать, начинив приспособленными для новых великих целей системами «Союза», – это куда проще!